О послушании.

Прежде чем привести в качестве примера некоторые высказывания святых в отношении благословенного послушания архиереям, верно преподающим слово истины и святого непослушания еретикам и еретичествующим, отметим следующее. Многие святые отцы, основываясь на Священном Писании, прямо и откровенно говорили о злых пастырях, решительно высказываясь в пользу изгнания таковых из! церкви, особенно когда те своим поведением соблазняют народ Божий.

Ныне же, искажая и упраздняя Евангелие, опровергая и ниспровергая святых отцов, подобные лжепастыри не только не выдворяются вон, дабы наступил столь желанный и долгожданный катарсис, но, напротив, они удостаиваются ещё и беспрекословного послушания. Тех же, кто отказывается слушаться извращающих Евангелие, кто изобличает являющихся источником соблазна, называют дерзостными смутьянами и устраивают над ними суды с целью извергнуть из Церкви. Не являет ли это собой нечто нелепое, странное и не вполне разумное?

1) Святитель Афанасий Великий

Святой Афанасий, понимая всю серьёзность вопроса о недостойных, худых клириках, своим поведением соблазняющих верных, смело утверждает следующее. Верующим предпочтительнее собираться в молитвенных домах, то есть храмах, одним - без архиереев и иереев, - нежели вкупе с ними наследовать геенну огненную, как это произошло с теми иудеями, которые вместе с Анной и Каиафой восстали против Спасителя: «Если епископ или священник, будучи очами Церкви, имеют недоброе поведение и соблазняют народ, то следует их изгонять. Лучше без них собираться в доме молитвы, чем вместе с ними, как с Анной и Каиафой, быть вверженными в геенну огненную»".

Как гром среди ясного неба звучат для нас известия о том, что духовные лица всех степеней, которых мы считали благочестивыми и воздержными, а то и подвижниками и готовы были им подражать и проявлять полное послушание, - оказываются одержимыми скверными пороками, причём такими, о существовании которых мы, возможно, даже не подозревали.

С подобными, украшенными длинными брадами святошами и «аскетами», которые всё делают «с тем, чтобы видели их люди» (Мф. 23, 5), следует быть весьма осторожными. Ведь лицемерие искони подтачивает христианскую мораль, в том числе и среди монашествующих. (Живший в XII веке святой Евстафий Солунский , просвещённый и прямодушный иерарх, посвятил этому пороку отдельный труд «О лицемерии»*, в котором гневно осудил сей грех.)

Святитель Афанасий о подобных двуличных лжепастырях пишет так: «Сказал Господь: "Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их" . Если увидишь, брат, кого-либо, кто имеет облик благопристойный, не на то смотри, одет ли он в овечью шерсть, носит ли имя священника, епископа, диакона или подвижника, но потщись узнать о делах, целомудрен ли он, гостеприимен ли, милостив, любящ, упорен ли в молитвах, терпелив ли. Если чрево ему - бог, гортань - ад, если он падок на деньги и торгашествует благочестием, оставь его - он не мудрый пастырь, но хищный волк. Если ты умеешь деревья познавать по плодам - какой они породы, вкуса, качества, - тем паче ты должен распознавать христопродавцев по делам их, так как они, нося личину благоговения, имеют дьявольскую душу. Ты же не собираешь от терния грозды или от репия смоквы, тогда почему полагаешь, что можешь услышать от преступников что-либо доброе или от предателей узнать что-либо полезное? Итак, уклоняйся от них, как от волков аравийских, как от терния преслушания, репейников несправедливости и древа лукавого. Если же ты увидишь разумного, как научает Премудрость, ходи к нему, и пусть нога твоя истирает пороги дверей его, дабы научиться тебе от него начертаниям закона и дарам благодати. Не красноречивое слово или внушительный вид вводят в Царство Небесное, но совершенная и безыскусная вера вместе с добродетельным и блистательным благоразумием»*.

Приведём ещё один примечательный случай из жития святого Афанасия. Однажды он получил известие о том, что монахи Каппадокии поднялись против великого святителя Василия, когда тот, желая вернуть в Православие умеренных пневматомахов, ради икономии какое-то время избегал именовать Святого Духа «Единосущным». Сообщивший об этом пресвитер Палладий желал, чтобы святитель Афанасий наставил каппадокийских иноков пребывать в единомыслии и послушании своему архипастырю.

Однако ответ истого поборника Православной веры представляет собой нечто совершенно противопо ложное тем наставлениям, которые нынешние патриархи и иерархи дают монашествующим, когда те пытаются протестовать против уклонений священ ноначалия от учения Церкви. Итак, святой Афанасий пишет: «Мне уже известно о кесарийских иноках от возлюбленного нашего Диания, что они противятся епископу, возлюбленному нашему Василию. Хвалю тебя за то, что известил меня об этом, а им высказал я, что следовало: чтобы как чада послушны были отцу и не противоречили ему в том, чему учит, после рассмотрения. Если бы можно было подозревать его в неверном рассуждении об истине, то хорошо было идти против него. А если твёрдо уверены,как и все мы уверены, что он - похвала Церкви, подвизается паче за истину.и учит имеющих в том нужду - то надобно не противоборствовать таковому, а паче одобрять благую его совесть. Ибо из рассказанного мне возлюбленным Дианием открывается, что негодуют они напрасно. Василий, как твёрдо уверен я, немощным бывает немощен, да немощные приобрящет". И возлюбленные нами, взирая на цель и смотрение его (соблюсти истину), да прославят Господа, давшего Каппадокии такого епископа, какого желает иметь и всякая страна»*.

Как видим, святитель Афанасий отнюдь не порицает иноков за то, что те интересуются вопросами веры, не побуждает их ограничиться исполнением лишь своих монашеских обетов (словно существует более высокий долг, чем сохранение веры и защита её). Он не предлагает инокам, отринув акривию, следовать позиции святого Василия, но советует им постараться понять его благие намерения и одобрить их. И поскольку в такой позиции святителя Василия нет ничего предосудительного, святитель Афанасий побуждает монахов пребывать в послушании своему архипастырю и доверять ему. Однако если бы в позиции Каппадокийского епископа действительно было нечто внушающее сомнение, тогда их непослушание было бы совершенно уместным и полностью оправданным.

Но можем ли и мы сегодня, как некогда святой Афанасий, советовать монашествующим оставаться в послушании владыкам-экуменистам, которые упразднили даже сам смысл экономии как временного уклонения от акривии? Можем ли с уверенностью утверждать, что эти нынешние сношения с католиками, протестантами, монофизитами и прочими еретиками происходят исключительно ради экономии?

Отнюдь нет! Ведь никто из иерархов-экуменистов никогда не выступил в поддержку защитников Предания, объяснив, что происходящее уклонение от чистоты церковного учения допускается ими лишь на краткое время и только ради экономии, дабы кого-нибудь из заблудших и еретиков - католиков, протестантов и монофизитов - привести к Православию. Напротив,нам навязывается мнение, что к Церкви принадлежат все и вся, и никто не пребывает вне её границ. Вследствие чего сами понятия ересь и заблуждение ушли в небытие.

А раз так, то и позиция экуменистов не есть, как видно, явление временное, ради пользы немощным, но нечто постоянное, ибо к заблудшим сегодня никто не относится как к недугующим. Возведя экономию в разряд правила и даже закона, экуменисты полностью пренебрегают акривией, отвергают её, видя в ней якобы проявление фанатизма и недостатка любви. Представляя акривией свою позицию, они карают всех дерзающих указывать на то, что речь, в данном случае, идёт об уклонении от чистоты православной веры. Ну а на тех, кто в догматических вопросах придерживается акривии, они вешают ярлыки экстремистов, фанатиков и фундаменталистов.

Итак, согласно мнению святителя Афанасия Великого, существует праведное, непредосудительное неповиновение - святое божественное непослушание,которое допустимо и даже необходимо в тех случаях, когда церковное священноначалие неверно преподаёт слово Христовой истины.

2) Святитель Василий Великий

Святой Василий весьма резко высказывается в отношении тех епископов, которые предают веру свою ради власти и благ, сопутствующих их положению-таковых он даже не считает архипастырями! И поэтому, например, советует никопольским пресвитерам не иметь ничего общего со своим арианолюбивым епископом Фронтоном. Фактически святитель Василий побуждает их к неповиновению - к святому и божественному непослушанию. Он также предупреждает, что отнюдь не следует прельщаться тем, что подобные иерархи могут нередко казаться православными и имеющими истинную веру: «Только не обманывайтесь ложным словом тех, кто возвещает истинность веры. Ведь они христопродавцы, а не христиане, всегда предпочитающие жить с выгодой для себя, а не по истине. Когда они решили завладеть сей пустой властью, то присоединились к врагам Христовым, а когда увидели, что народ негодует, то снова притворились истинно верующими. Я не считаю епископом и не причисляю к иереям Христовым того, кто нечистыми руками выдвинут на предстоятельское место для разрушения веры»".

Желая выразить своё мнение в отношении ереси-болезни, поразившей Церковь, и просветить пресвитеров в этом вопросе (оставив, однако, за ними право действовать по своему разумению и усмотрению), святой Василий обращается к клиру другой епархии, не дожидаясь какого-то одобрения или дозволения со стороны вышестоящей церковной власти - патриарха или синода. (Нам же зачастую советуют брать благословение и извещать священноначалие обо всём, что бы мы ни собирались предпринять - но ведь и мы не делаем ничего предосудительного, когда вместе с другими священнослужителями и монашествующими высказываемся по ряду серьёзных церковных и богословских проблем.)

Итак, в своём послании святитель Василий Великий пишет: «Таково моё суждение. А вы, если имеете с нами хоть что-то общее, конечно, согласитесь. Если же вы полагаетесь на себя, то каждый сам себе господин, а мы неповинны в его крови. Я написал так не из недоверия к вам, но дабы разрешить сомнение у тех, кто знает мое мнение о том, как некоторые не вступали в общение и не принимали рукопожатия, а по наступлении мира поспешили причислить себя к священническому чину»".

Непримиримую позицию по отношению к ереси и её приверженцам святой проявлял нелицеприятно она распространялась и на сильных мира сего, включая самого императора - поддерживавшего ариан Валента, который послал эпарха Модеста с наказом склонить стойкого и непреклонного святителя к послушанию[ 51]. Ибо все, подчинившись, уступили: и патриархи, и иерархи - непокорным был лишь только один святой Василий. (Наверно, и тогда склонные к уступкам и компромиссам говорили: «Что, лишь он единственный имеет правую веру? Неужели все другие заблуждаются?»)

Во время беседы с Модестом, когда речь зашла о послушании императору и о том, что все другие давно покорились, прославленный архипастырь так ответил эпарху:

«- Вы правители, и не отрицаю, что правители знаменитые, однако же вы не выше Бога. И для меня важно быть в общении с вами (почему бы нет - и вы Божия тварь), впрочем, не важнее, чем быть в общении со всяким другим из подчинённых вам, ибо христианство определяется не достоинством лиц, а верою...

Так и с такою свободою никто доселе не говаривал передо мною, - сказал царский посланник.

Быть может, - отвечал святой Василий, - ты не встречал настоящего епископа, иначе, без сомнения, имея дело о подобном предмете, услышал бы от него такие же слова. Ибо во всём ином, о, правитель, мы скромны и смиреннее всякого - это повелевает нам заповедь. И не только пред таким могуществом - пред кем бы то ни было мы не подымаем высокомерно брови. Но когда дело касается Бога и против Него дерзают восставать, тогда, презирая всё на свете, мы имеем пред очами одного лишь Его»".

Великий вселенский святитель Василий на вопрос: «Разве следует подчиняться всякому, что бы он ни приказывал?» - то есть всех ли и во всём следует

слушаться, так отвечает инокам - тем, для кого послушание наряду с нестяжательством и девством является одним из трёх монашеских обетов и одной из главных добродетелей: не имеет ровно никакого значения, кто требует от нас послушания - тот ли, кто выше нас по чину или кто ниже нас. Важно лишь, насколько то, что нам советуют или же предлагают делать, согласно с заповедями Божиими, с евангельской истиной.

Различия в санах, чинах и постах не должны вредить послушанию - следует проявлять послушание даже тем, кто ниже нас по положению. Следовательно, владыкам и даже предстоятелям Церквей стоит прислушиваться к мнению низших по рангу, когда те дают добрые советы, как некогда святой пророк Моисей послушался Иофора.

Итак, когда нас побуждают делать что-либо согласное с заповедями Господними или же сподвигающее к их исполнению, то этому с большим рвением, как воле Божией, надлежит следовать. Однако когда нам повелевают делать нечто противное заповедям Божиим, что искажает или порочит их, на это надобно отвечать так же, как в своё время апостолы ответствовали архиереям: «Должно повиноваться больше Богу„нежели человекам...» (Деян. 5, 29).

Поэтому святой Василий и учит избегать и всячески отврашаться тех пастырей, которые препятствуют нам исполнять заповеди Божии или же склоняют творить неугодное Господу, - каким бы истым и истовым ни казалось их благочестие и какое бы высокое положение в Церкви они ни занимали: «Даже если кто-то очень благороден и чрезвычайно знатен, но мешает творить заповеданное Господом или побуждает делать запрещённое Им, от такового нужно убегать, он должен быть мерзок для каждого из любящих Господа»*.

3) Святители Григорий" Богослов и Иоанн Златоуст

Святые Иоанн Златоуст и Григорий Богослов в своих трудах неустанно воспевают величие священного сана. Поистине несравненным образом изображая высоту пастырского служения, высочайшие духовные качества и чистоту клириков, они вместе с тем изобличают падение и непостоянство многих из них - для того, чтобы было понятно различие между добрыми и злыми пастырями.

Святитель Григорий, претерпевший многие гонения и ссылки от плохих иерархов, пишет, что он не страшится ничего: ни нападок со стороны людей, ни нападений диких зверей. Единственное, чего он боится и желал бы избежать, так это злых епископов: «Одного избавь меня, злых епископов»". Ибо архипастыри, поставленные быть учителями, вместо этого стали делателями всяческих злодеяний и многоразличного порока: «Стыдно говорить, как есть, но я скажу: поставленные быть учителями благого, мы есть источник всех зол»*". Подобную же мысль мы встречаем и у святого Иоанна Златоуста: «...Никого я так не боюсь, как епископов, - исключая немногих»"**.

У святителя Григория Богослова есть также мудрые слова о том, что плох тот мир, который отдаляет нас от Бога (то есть когда мы соглашаемся с тем, что неугодно Ему, либо участвуем в том, что противно Его святой иоле), но похвальна та война, которую мы ведём против лжи, заблуждения и греха.

Пo аналогии с этим скажем: как существует благое и худое послушание, так есть худое и благое непослушание. И как святитель Григорий, рассуждая о мире и войне, говорит, что «брань лучше мира, разлучающего с Богом»", так и мы дерзнём утверждать, что непослушание бывает лучше послушания,разлучающего нас с Господом.

4) Преподобный Максим Исповедник Святой Максимум], справедливо именуемый Исповедником, являет нам пример той ответственности в борьбе за сохранение веры, которую несут, в первую очередь, конечно, священнослужители, а затем уже и монашествующие с мирянами.

В те времена повсюду царила ересь монофелитства с подвластными [им] епархиями объединились [между собою]. Итак, если ты, как говоришь, принадлежишь к кафолической Церкви, то соединись [со всеми], чтобы, вводя в жизнь новый и странный путь, не подвергнуться тому, чего не ожидаешь».

Святой ответил ему достойно своих мудрости и благочестия: «Бог всяческих объявил кафолическою Церковью правое и спасительное исповедание веры в Него, назвав блаженным Петра за то, что он исповедовал Его. Впрочем, я хочу узнать условие (исповедание), на котором состоялось единение всех Церквей, и если это сделано хорошо, я не стану отчуждаться»*.

Семьсот лет спустя святитель Григорий Палама, безусловно, зная такую позицию преподобного Максима, ещё строже утверждал, что к Церкви принадлежат лишь те, кто принимают истину Церкви; те же, кто непослушны этой истине, никоим образом не могут составлять Церковь, не имеют к ней никакого от ношения. Такие люди занимаются самообманом, даже если и именуют себя иереями или архиереями. Христианство, подлинное и истинное, характеризуется и определяется не личностями, но непреложной истиной и непреклонностью в вере: «И те, кто от Церкви Христовой, суть от истины, а те, кто не от истины, те и не от Церкви Христовой, сколь бы они не возводили о себе лжи, когда называют самих себя святыми пастырями и архипастырями и так зовутся другими. Ведь мы помним, что христианство определяется не внешним видом, но истинностью и точностью веры»*".

Внимательно изучая деятельность преподобного Максима и его взгляды, можно многое почерпнуть по интересующей нас теме, но мы обратимся лишь к тем

фактам, которые являют яркие примеры благого непослушания.

Святой Максим «рыдал и был охвачен глубочайшей скорбью», видя, как поддерживаемая государственными и церковными властями ересь монофелитства распространяется на Запад и Восток. Посему он покинул пределы Царьградской Церкви и прибыл в Римскую, не осквернённую сей ересью, «чистую от такого позора». "«Оставив здешние места, он прибывает туда, защищая учение и последуя тамошним православными, не без труда, не без усталости и мучения проделал такой путь» .

По пути в Рим преподобный посетил и церковные общины в Африке для того, чтобы поддержать и укрепить православных, общался с местными архиереями, укрепляя в них Халкидонскую веру, вооружая аргументами против еретиков, передавая свои знания и опыт. Ведь он прекрасно понимал: чтобы противостоять еретикам недостаточно церковного сана, - необходимы богословские знания и богатый оныт. (Ныне же некоторые полагают, что после епископской хиротонии они становятся искусными богословами и поэтому требуют абсолютного послушания себе.)

Будучи простым иеромонахом, он в премудрости и рассудительности превосходил любого архипастыря. Потому иерархи и слушались его. «Ведь если они были выше по положению, то мудростью и разумом были ниже, не говоря о других добродетелях и доброй славе, которой пользовался у всех этот муж. Поэтому они уступали его словам и беспрекословно подчинялись иным увещеваниям и советам, заключавшим в себе столь великую пользу»".

Вступив в 654 году во второй раз на Константинопольскую кафедру, монофелитский патриарх Пирр вновь вернулся к своим еретическим убеждениям, хотя прежде, после своей беседы с преподобным Максимом, публично осудил ересь. Теперь же он всячески пытался сломить волю святого, «думая, что если он его подчинит, то подчинит и всех остальных»**.

Поэтому, невзирая на преклонные годы подвижника (в то время ему было восемьдесят лет*""), святого Максима подвергли неописуемым унижениям и мукам, а вместе с ним и ученика его Анастасия, а также римского папу, святителя Мартина, и других западных иерархов, которых насильно доставили в Царьград.

С помощью ложного, грубо состряпанного обвинения, на многократных заседаниях архиереи-еретики пытались сломить исповедника, запугать его, но все их старания были тщетны. Угрозы и лесть вперемежку с допросами не устрашили и не обольстили преподобного, который остался верным истине и «всецело непреклонным, твёрдым и непоколебимым духом»*.

Поэтому еретик, епископ Кессарийский Феодосий, предпринял ещё одну попытку убедить святого, заявив, что с ним они полностью согласны и что вероучения они нисколько не изменяют, но действуют так исключительно из соображений икономии. «Появившееся ради экономии не следует принимать как истинный догмат, так же как и ныне предлагаемый нам типос появился под предлогом экономии, а не в соответствии с догматами»**.

На это преподобный Максим ответил, что в вопросах веры нет места экономии и компромиссу, и те, кто пытаются своё уклонение от чистоты православного учения оправдать экономией, суть лжецы, которых не только не следует слушаться, но, наоборот, необходимо всячески отвращаться, дабы через общение с ними не соучаствовать в их нечестии. «Таковое происходит от лжеучителей и обманщиков, которым следует не доверять, а уклоняться от них, насколько возможно, и отдаляться, чтобы от общения с ними мы не стали жертвой какого-либо зла»".

Никакие приёмы и ухищрения не смогли сломить святого, заявившего: «Вся сила небесная не убедит меня подчиниться вам, ибо что я буду приводить в свое оправдание, я имею в виду не Богу, но своей совести, если ради славы человеческой, которая есть ничто, отрекусь от спасительной для меня веры?»" (А сегодня еретичествующие иерархи в погоне за человеческой славой, совершенно забыв о Боге и своей совести, призывают нас к беспрекословному послушанию, принуждая покориться экуменизму.)

И последнее: в житии преподобного Максима рассказывается о том, как с началом распространения ереси - «уходит от правильного учения <император>, а вместе с ним и Церковь, и немалая часть народа повернулась к противоположному»* . В конце концов, единственным из патриархов, верным Православию, остался лишь святитель Софроний Иерусалимский, вокруг которого и смогли сплотиться православные, клирики и миряне: «Вокруг него собирается всё священство и православный народ»"**.

(Дай-то Бог, чтобы и в наши дни Господь явил миру хотя бы одного патриарха или двух-трёх епископов, незапятнанных позором экуменизма, дабы возле них смогли бы объединиться «священство и православный народ».)

В заключение хочется подчеркнуть тот огромный вклад, который внесли святые отцы в формирование здоровых отношений Церкви и Византийского государства - в первую очередь, их усердие по недопущению цезарепапизма и старания по установлению симфонии между Церковью и государством.

Так, святой Максим, порицаемый за свои слова о том, что «неправедно и нелепо называть царя священником»", поясняет, что на самом деле он лишь несколько иначе сформулировал и выразил позицию Церкви по этому вопросу, согласно которой

«принимать определения и рассуждать о догматах более подобает священникам, чем царям. Так как им дозволено совершать обряд помазания и рукополагать, совершать приношение хлеба и предстоять перед жертвенником и всё остальное ещё более божественное и тайное исполнять»".

5) Преподобный Феодор Студит

Жития святых Максима и Феодора в чём-то схожи. Преподобный Феодор также был простым иеромонахом (впрочем, как и святой Иоанн Дамаскин, который сокрушил иконоборцев - патриархов и иерархов. Может, кто-нибудь полагает, что и он тоже не был послушен Церкви?). Но именно преподобному Феодору Студиту пришлось отстаивать истину в двух важных и серьёзных церковных и богословских вопросах того времени, тогда как официальная Церковь в лице патриарха и синода в разрешении этих проблем шла на компромисс и уступки, тем самым упраздняя и ниспровергая Евангелие, Священные каноны и Предание в целом.

Первая проблема возникла в связи со вторым браком автократора Константина VI, а вторая-вследствие иконоборческой политики императоров Льва V и Михаила 11...

Без серьёзной причины упрятав свою законную супругу в монастырь, царь Константин стал требовать церковного благословения на брак со своей возлюбленной Феодотой.

Однако развод и второй брак запрещаются Евангелием и церковными канонами. Как известно, Сам Господь упразднил ту лёгкость, с которой закон Моисеев дозволял развод (причём всегда не в пользу женщины), совершенно запретив расторжение брака по какому бы то ни было поводу, кроме факта супружеской неверности - «кроме вины прелюбодеяния» (Мф. 5, 31 - 32). Таким образом, Христос учил о нерасторжимости брака: «Итак, что Бог сочетал, того человек да неразлучает» (Мф. 19, 3 - 10).

Поэтому, второй брак императора, всё-таки освященный пресвитером Иосифом при попустительстве святителя Тарасия, преподобный Феодор считал не браком, но «прелюбодеянием», а совершителя оного - не иереем, но «прелюбодеем». Впрочем, подвижник не только не одобрил второй брак царя, считая его «вне установлений божественных и человеческих»*, но и тотчас осудил сие деяние, прервав церковное общение как с самим «прелюбодеем», так и с теми, кто находился с ним в общении - с самим самодержцем и даже с патриархом.

Святой объяснял, что это беззаконие ниспровергает Евангелие и упраздняет Священные каноны; оно есть не что иное, как попытка изменить неизменные заповеди Божии и представить их изменяемыми и изменчивыми, а значит и Самого Бога изменяющимся и превратным: «Оправдывая это ежедневно вышесказанными ссылками и заключениями под стражу, они действительно нарушили Евангелие, по суждению святых, и насильно внушают, что при всяком преступлении бывает экономия, изменяя неизменные заповеди Божии и представляя их изменяемыми... Отсюда следует не что иное, как то, что Бог изменяем и превратен. Это подобно тому, как если бы кто прямо сказал, что Евангелие безразлично в отношении к спасению и погибели»*.

В другом месте преподобный Феодор, ссылаясь на мнение святителя Василия о неизменяемости заповедей, писал: «Итак, заповеди Божии изречены неложными устами в значении необходимом и необходимо должны быть соблюдаемы, а не извращаемы так, чтобы можно было их то соблюдать, то нет, или такомуто соблюдать, а такому-то нет, или иногда соблюдать, а иногда нет, но должны соблюдаться всегда, всяким лицом и во всякое время»"*.

Святой справедливо полагал, что если не осудить это прелюбодеяние, то пример царя ромеев может принести зло и другим, подвластным правителям государства, а также послужить дурным примером и за пределами империи, передаваясь из поколения в поколение как неисцельный недуг. «Так и король лангобардов, и король Готии, и наместник Босфора, ссылаясь на нарушение заповеди, предались развратным устремлениям и несдержанным желаниям, выставляя как удобный предлог поступок императора ромеев, поскольку он впал в то же самое, получив на это согласие патриарха и бывших с ним архиереев»*.

Однако не греховный поступок императора, а прямота и дерзновение игумена Студийского монастыря, преподобного Феодора явились образцом для других епископов, пресвитеров и иноков. Убедившись, что позиция святого во всём согласна с Евангелием, они отлучили от Церкви тех, кто в пределах их юрисдикции творил подобные беззакония, умаляющие и обесценивающие Предание. «Непозволительно вам иметь жён вопреки постановленным от Христа законам»""- вторили они за преподобным Феодором слова, перекликающиеся с тем, что сказал Ироду покровитель Студийской обители, святой Иоанн Креститель: «Не

должно тебе иметь жену брата твоего» (Мк. 6, 18).

Бесстрашный защитник Предания, преподобный Феодор прекрасно сознавал, что это стояние за истину может стоить ему многого. Он понимал, что за твёрдую решимость в отстаивании своих убеждений может пострадать не только он сам, но и все насельники знаменитого Студийского монастыря. Однако, несмотря

ни на что, святой Феодор смело продолжал отстаивать истину, ради которой готов был пожертвовать всем.

Поэтому он презрел своим покоем и мирным духовным деланием в тихой обители; не убоялся ни страданий, ни трудностей, ни запугиваний; не прельстился обещаниями и посулами. Ибо превыше всего на свете для себя он считал защиту евангельской истины, искажение которой непременно влечёт за собой самые серьёзные последствия для духовной жизни и самого спасения.

Вскоре его, действительно, отправляют в ссылку, а братию насильно распределяют по другим монастырям. Но гонение, которое было воздвигнуто на преподобного Феодора, тот претерпел не напрасно, поскольку его слова и дела, в конечном итоге, сдержали распространение и усугубление зла. «Ибо страсти, оставляемые без наказания, постоянно стремятся к худшему, подобно ехидне»".

Однако ещё большим мучениям, от тяжести которых он много раз находился на пороге смерти, святой подвергся тогда, когда противостоял императорам-

иконоборцам.

Лев V возобновил иконоборческие споры и воздвиг новые гонения против иноков, прежде всего против главного «зачинщика» - студийского игумена Феодора. К сожалению, сразу нашлись некоторые епископы, согласные с царём-еретиком, а другие, не выдержав давления, вынуждены были ему подчиниться. Поэтому, когда автократор созвал собор (815), который должен был вынести окончательное решение в отношении иконопочитания, на его стороне были почти все клирики и монахи.

На заседании собора царь изложил свою точку зрения, называя почитание и поклонение святым иконам идолопоклонством. В ответ на это иконолюбивые отцы высказали православную позицию, заявив в конце о том, что уже одно только то, что они, удостоверившись в еретических взглядах своих оппонентов, всё ещё с ними заседают и собеседуют, совершенно неправильно и отнюдь не согласно со Священным Писанием: «Великим благом для нас, слышащих, что вы таковы, было бы даже прекратить совещания с вами.

Ведь божественный Давид с нами согласится, говоря, что не должно ни сидеть в суетном собрании, ни входить вместе с беззаконными, ни собираться в церкви лукавых»*.

После такой единогласной позиции преподобный Феодор «проявил большую и более явственную смелость»*. Несмотря на то что на соборе присутствовали сам патриарх (сломить которого самодержцу всё же не удалось) и другие иерархи, несогласные с ересью и сильно ей противящиеся, именно святой Феодор, простой иеромонах, взялся полностью опровергнуть доводы царя, поскольку был самым образованным и добродетельным среди присутствующих. «Он выступил первым из собравшихся из-за величия речи и добродетели»**. (Ведь отнюдь не хиротония сама по себе делает епископа искусным богословом.)

Преподобный Феодор, как лучший из богословов, неопровержимо доказал необходимость почитания святых икон. Более того, назвав еретиков человекоподобными зверями, а их слова и поведение погибельными, он советовал, насколько это возможно, отстраняться от них и даже не встречаться с ними вовсе, ибо с еретиками «разговаривать не только излишне, но и просто вредно»***.

Император пришёл в ярость от бескомпромиссной позиции преподобного Феодора. Он с трудом усмирил свой гнев и, осыпая исповедника Христова бранью и

насмешками, с иронией сказал, что они должны вновь встретиться и продолжить полемику, поскольку он не желает венчать святого Феодора мученическим венцом.

Общая позиция отцов-иконопочитателей в отношении предложения царя ещё раз собраться, чтобы обсудить этот вопрос, имеет для нас огромную важность, поскольку ясно свидетельствует о бесполезности и бесплодности продолжения сегодняшних богословских диалогов с так называемыми инославными, как ныне почтительно принято именовать еретиков. Святые отцы считали, что снова разговаривать с теми, кто уже осуждён Церковью, бессмысленно, поскольку они совершенно невосприимчивы к истине, не в силах принять её: «Ведь нам бесполезно снова разговаривать с уже обвинёнными, так как они глухи к восприятию лучшего и неисправимы во всём»".

Кроме того, подвижник недоумевал: зачем, как не судить, позвали их на собор, исход которого и так был заранее предрешён? Ведь расхождение в позициях сторон и отсутствие объективного судьи, способного непредвзято рассудить и вынести верное решение, не предвещали ничего иного. Да и кто пошёл бы против воли государя? Ведь почти все подпали под власть

царя, не выдержав угроз и убоявшись гонений.

Преподобный Феодор также напомнил автократору, как до него это делали и другие великие отцы, что правителям не должно вмешиваться в церковные дела,

поскольку это сфера деятельности священнослужителей. «Вопросы Церкви принадлежат иереям и учителям, императору же дозволено управление внешними делами»*.

Когда же самодержец в неистовстве спросил святого: «Следовательно, ты изгоняешь меня сегодня из Церкви?»"* - бесстрашный подвижник ответил, что не он это делает, но святой апостол Павел, который говорит, что Господь поместил в Церковь, во-первых, апостолов, во-вторых, пророков, и, в-третьих, учителей, но отнюдь не царей (см.: Еф. 4, 11 - 12). И, пожалуй, император сам своими деяниями поставил себя вне Церкви: «И конечно, ты сам ещё раньше тем, что сделал, вывел себя [из Церкви]»"*. И если тот желает

вновь вернуться в лоно Церкви, то должен поддержать тех, кто предстательствует и следует истине: «Если же ты хочешь снова стать внутри неё, стань с нами, чтущими истину»

Эти диалоги представляют для нас исключительный интерес, поскольку отвечают на вопрос: «Кто же на самом деле отлучают себя от Церкви: те, кто не слушаются еретиков и еретичествующих архипастырей и правителей, или же те, кто отделяют себя от истины Евангелия и догматов веры?»

Не прекращая страшных угроз, иерархи и властители, уверившись в том, что не могут поделать послушными своим заблуждениям преподобного Феодора и его единомышленников, стали всячески добиваться того, чтобы те, по крайней мере, замолчали. Так, эпарх Константинополя запретил сторонникам святого собираться вместе, требуя «не учить или вообще не говорить о вере»". (Мнение о том, что простым верующим, да и монахам тоже, не следует заниматься вопросами веры, весьма распространено и в наши дни, поскольку оно продолжает активно внедряться в сознание людей.)

Преподобный Феодор ответил на это так же, как апостолы отвечали властителям иудейским: «Судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога?» (Деян. 4, 19). (Поэтому и мы скорее предпочтём лишиться языка, нежели перестанем защищать веру православную, в меру сил помогая ей своим словом. Было бы чем-то странным и неразумным, если бы мы, видя усилия некоторых по умножению нечестия, сидели в это время сложа руки: «Где разумное основание того, что вы стремитесь держаться худшего и остаётесь без отклика для намного лучшего?»")

©2015-2019 сайт
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-07-22

«Быв искушен, то может и искушаемым помочь».
(Евр. 2, 18).

Святитель Игнатий (Брянчанинов):

«Сердце ваше да принадлежит единому Господу, а в Господе и ближнему. Без этого условия принадлежать человеку – страшно. "Не бывайте раби человеком", – сказал апостол.

Всегда трогали меня до глубины сердца слова св. Иоанна Предтечи, произнесенныя им относительно Господа и себя, сохраненныя нам в Евангелии Иоанна: “Имеяй невесту”, – говорит святой Предтеча, – “жених есть: а друг женихов, стоя и послушая его, радостию радуется за глас женихов: сия убо радость моя исполнися. Оному подобает расти, мне же малитися” (Иоан. 3, 29-30).

Всякий духовный наставник должен быть только слугою Жениха Небеснаго, должен приводить души к Нему, а не к себе, должен возвещать им о безконечной, неизреченной красоте Христа, о безмерной благости Его и силе: пусть оне полюбят Христа, точно достойнаго любви. А наставник пусть, подобно великому и смиренному Крестителю, стоит в стороне, признает себя за ничто, радуется своему умалению пред учениками, умалению, которое служит признаком их духовнаго преуспеяния. Доколе плотское чувство преобладает в учениках, – велик пред ними наставник их; но когда явится в них духовное ощущение и возвеличится в них Христос, они видят в наставнике своем только благодетельное оружие Божие.

Охранитесь от пристрастия к наставнику. Многие не остереглись и впали вместе с наставниками своими в сеть диаволу. Совет и послушание чисты и угодны Богу только до тех пор, пока они не осквернены пристрастием. Пристрастие делает любимого человека кумиром: от приносимых этому кумиру жертв с гневом отвращается Бог. И теряется напрасно жизнь, погибают добрые дела, как благовонное курение, разносимое сильным вихрем или заглушаемое вонею смрадною. Не давайте в сердце вашем места никакому кумиру».

«Отличительною чертою всех святых Отцов было неуклонное руководство нравственным преданием Церкви, и они заповедали такого только духовнаго наставника считать истинным, который следует во всем учению Отцов Восточной Церкви и их писаниями свидетельствует и запечатлевает свое учение. Кто ж думает руководить ближних из начал премудрости земной, и из начал падшаго разума, как бы он ни был блестящ, тот сам находится в самообольщении и последователей своих приводит к самообольщению. Святые Отцы постановили непременным правилом для желающаго спастись – последование нравственному преданию Церкви. Для этого они заповедуют желающему жить благочестиво и благоугодно руководство наставлениями истиннаго учителя или руководство писаниями отеческими, соответствующими образу жизни каждаго. По прошествии восьми столетий по Рождестве Христовом начинают церковные святые писатели жаловаться на оскуднение духовных наставников, на появление множества лжеучителей. Они заповедуют по причине недостатка в наставниках, обращаться к чтению отеческих писаний, удаляться от чтения книг, написанных вне недра православной Церкви. Чем далее времена отклонялись от явления на земле Божественнаго света, тем усиливался недостаток в истинных святых наставниках, усиливалось обилие в лжеучителях; они со времен открытия книгопечатания наводнили землю как потоп, как горькия апокалипсические воды, от которых умерло множество людей душевною смертию. “Мнози лжепророцы возстанут”, – предвозвестил Господь, – “и прельстят многия: и за умножение беззакония, изсякнет любы многих”. Сбылось это пророчество: исполнение его пред очами нашими. …

…Вера в человека приводит к исступленному фанатизму. Руководство писаниями святых отцов ведет гораздо медленнее, слабее; на пути этом гораздо больше преткновений: книга, начертанная на бумаге, не может заменить живой книги человека. Чудная книга – ум и сердце, исписанные Святым Духом! так и дышит из неё жизнь! так и сообщается эта жизнь слушающим с верою. Но руководство писаниями отеческими сделалось уже единственным руководством ко спасению по конечном оскуднении наставников. Кто подчинится этому руководству, того можно признать уже спасенным; кто же водится собственными разумениями, или учением лжеучителей, того должно признать погибшим».

«Прекрасно ваше желание – находиться в полном послушании у опытного наставника. Но этот подвиг не дан нашему времени. Его нет не только посреди мира христианского, нет даже в монастырях. Умерщвление разума и воли не может быть совершаемо человеком душевным, хотя бы и добрым и благочестивым. Для этого необходим духоносный отец: только пред духоносцем может быть явна душа ученика; только он может усмотреть, откуда и куда направляются душевные движения наставляемого им. Ученик для чистоты своей совести должен с точностью и подробностью исповедовать свои помышления; но наставник не должен руководствоваться этою исповедью в суждении о душевном состоянии ученика; он должен духовным ощущением проникать, измерять его, и поведать ему незримое им состояние души его. Так действовали Пахомий Великий, Феодор Освященный и прочие святые наставники иноков. Феодору Освященному говорили ученики: “Отец! обличи меня!” – и он, движимый Святым Духом, являл каждому сокровенные в нем душевные недуги. Эти великие Отцы признавали “послушание иноческое” особенным даром Святого Духа: так повествует писатель, современный им, преподобный Кассиан. Послушание – “чудо веры”! Совершить его может один Бог. И совершили его те человеки, которым дан был Богом этот дар Свыше. Но когда люди захотят собственными усилиями достичь того, что дается единственно Богом, тогда труды их суетны и тщетны; тогда они подобны упоминаемым в Евангелии создателям столпа, начинающим здание без средств к совершению его. Все мимоходящие, т.е. бесы и страсти, посмеиваются им, потому что по наружности они будто совершают добродетель, а в сущности, находятся в горьком обмане, в слепоте и самообольщении, подчинены страстям своим, исполняют волю бесов. И многие думали проходить послушание! а на самом деле оказалось, что они исполняли свои прихоти, были увлечены разгорячением. Счастлив тот, кто в старости своей успеет уронить слезу покаяния на увлечения юности своей. О слепых вождях и водимых ими сказал Господь: “Слепец же слепца аще водит, оба в яму падут” (Мф. 15, 14).

Нашему времени дан другой подвиг, сопряженный с многими трудностями и преткновениями. Нам пришлось совершать путешествие – ни днем, ни при солнечном ясном свете, а ночью, при бледном свете луны и звезд. Нам даны в руководство священное и святое Писание: это прямо говорят святые отцы позднейших времен. При руководстве Писанием полезен и совет ближних, именно тех, которые сами руководствуются Писаниями Отцов. Не думайте, чтоб подвиг наш лишен был скорбей и венцов: нет! он сопряжен с мученичеством. Это мученичество подобно томлению Лота в Содоме: душа праведника томилась при виде непрестанного и необузданного любодеяния. И мы томимся, отвсюду окруженные умами, нарушившими верность истине, вступившими в блудную связь с ложью, заразившимися ненавистью против писаний, вдохновенных Богом, вооружившихся на них хулою, клеветою и насмешкою адскою. Наш подвиг имеет цену пред Богом: на весах Его взвешены и немощь наша, и средства наши, и обстоятельства, и самое время. Некоторый великий Отец имел следующее видение: пред ним земная жизнь человеков изобразилась морем. Он видел, что подвижникам первых времен монашества даны были крылья огненные, и они как молния перенеслись чрез море страстей. Подвижникам последних времен не дано было крыльев: они начали плакать на берегу моря. Тогда дарованы им были крылья, но не огненные, а какие-то слабые: они понеслись через море. На пути своем, по причине слабости крыл, они часто погружались в море; с трудом подымаясь из него, они снова начинали путь, и, наконец, после многих усилий и бедствий, перелетели через море.

Не будем унывать! не будем безрассудно стремиться к блестящим подвигам, превышающим наши силы, примем с благоговением смиренный подвиг, очень соответствующий немощи нашей, подаемый как бы видимо рукою Божиею. Совершим этот подвиг с верностью святой Истине – и среди мира, шумною, бесчисленною толпою, стремящегося по широкому, пространному пути вслед своевольного рационализма, пройдем к Богу по стезе узкой послушания Церкви и святым отцам. Не многие идут по этой стезе? – Что до того! Сказал Спаситель: “Не бойтеся, малое стадо: яко благоизволи Отец ваш дати вам царство. Внидите узкими враты: яко пространная врата и широкий путь вводяй в пагубу, и мнози суть входящии им. Что узкая врата и тесный путь, вводяй в живот, и мало их есть, иже обретают его” (Лук. 12, 32; Матф. 7, 13 - 14)».

«Общество, беседа с людьми благочестивыми приносят существенную пользу. Но для совета, для руководства недостаточно быть благочестивым; надо иметь духовную опытность, а более всего духовное помазание. Таково об этом предмете учение Писания и Отцов. Советник благочестивый, но неопытный, скорее может смутить, нежели принести пользу. Не только из среды мирян, – из среды монашествующих крайне трудно найти советника, который бы, так сказать, измерил и взвесил душу, с ним советующуюся, и из неё, из её достояния, преподал бы ей совет. Ныне советники и руководители больше преподают совет из себя и из книги. А первого рода совет, тот-то особенно полезен и действителен; он близок к душе ищущей приютиться под сению совета, – своего ей; это она чувствует. Св. Исаак сказал: “ничего нет каждому полезнее, как совет свой”. А совет чуждый, хотя по-видимому состоящий из благих и разумных слов, приносит душе лишь мучение, расстройство. Она чувствует его несообразность, чувствует, что он чужд ей. “Суть, – говорит Писание, – иже глаголюще уязвляют, аки мечи: языцы же премудрых исцеляют” (Притч. 12, 18).

Прибегайте больше к чтению святых Отцов; пусть они руководствуют вас, напоминают вам о добродетели, наставляют на путь Божий. Этот образ жительства принадлежит нашим временам: он заповедан, предан нам святыми Отцами позднейших веков. Жалуясь на крайний недостаток в Богопросвещенных наставниках и советниках, они повелевают ревнителю благочестия руководствоваться в жизни своей отеческими писаниями. “Совет святых – разум” (Притч. 9, 10)».

Преподобный Исаия:

Открывай болезни свои отцам твоим, чтоб испытать помощь от советов их.

Преподобный Варсануфий Великий:

Помысел внушает мне, - сказал брат, - не спрашивать святых: ведь я могу узнать ответ, но по моей немощи пренебречь им и согрешить.

Этот помысел, - ответил старец, - самый страшный и губительный, не принимай его. Если кто знает и согрешит, он всегда будет осуждать себя. А если кто согрешит не зная, он никогда не будет себя осуждать и его страсти останутся без исцеления. Диавол внушает такие помыслы, чтобы человек остался неисцеленным.

Древний патерик:

Один старец сказал:Если зайдешь к продавцу благовоний, то, даже если ничего не купишь, все равно пропитываешься запахом. Так и тот, кто советуется с отцами: если он захочет приложить усилие, они укажут ему путь смирения, и будет у него оплот против бесовских нападений.

Преподобный Силуан Афонский:

Я думаю, что без исповеди духовнику невозможно избавиться от прелести.

Преподобный Макарий Оптинский:

Всегда несовершенен пребывает тот, кто думает, что он сам есть доволен руководствовать самого себя, итак, потребен другой руководитель, а не мы сами; мы не должны никогда вручать самим себе таковое начальство; другому руководителю надобно нам посвятить волю свою и ему повиноваться.

Преподобный Марк Подвижник:

Самочинник же, без евангельского ведения и руководства шествующий, часто претыкается и впадает во многие рвы и сети лукавого, часто заблуждается и подвергается великим бедам и не знает, куда наконец придет. Многие проходили большие подвиги и большие понесли Бога ради труды и поты, но самочиние и нерассудительность... сделали такие труды их небогоприятными и тщетными.

Авва Дорофей :

Премудрый Соломон говорит в Притчах: «имже несть управления, падают аки листвие; спасение же есть во мнозе совете» (Притч. 11:14). Видите ли, братия, силу его изречения? Видите ли, чему учит нас Святое Писание? Оно увещевает нас не полагаться на самих себя, не считать себя разумными, не верить тому, что можем сами управлять собою, ибо мы имеем нужду в помощи, нуждаемся в наставляющих нас по Боге. Нет несчастнее и ближе к погибели людей, не имеющих наставника в пути Божием. Ибо что значит сказанное: «имже несть управления, падают аки листвие»? Лист сначала всегда бывает зелен, цветущ и красив, потом постепенно засыхает, падает и, наконец, им пренебрегают и попирают его. Так и человек, никем не управляемый, сначала всегда имеет усердие к посту, ко бдению, безмолвию, послушанию и к другим добрым делам; потом усердие это мало-помалу охладевает, и он, не имея никого, кто бы наставлял его, поддерживал и воспламенял в нём это усердие, подобно листу, нечувствительно иссыхает, падает и становится, наконец, подвластным и рабом врагов, и они делают с ним, что хотят.

О тех же, которые открывают свои помышления и поступки и делают всё с советом, Писание говорит: «спасение... есть во мнозе совете». Не говорит: "в совете многих", то есть чтобы с каждым советоваться, но что должно советоваться обо всём, конечно, с тем, к кому имеем доверие, и не так, чтобы одно говорить, а другое умалчивать, но всё открывать и обо всём советоваться; такому и есть верное спасение «во мнозе совете». Ибо если человек открывал не всё, что до него касается, и особенно если он был обладаем худым навыком или был в худом сообществе, то диавол находит в нём одно (какое-либо) пожелание или одно самооправдание, и сим низлагает его.

Когда диавол видит, что кто-нибудь не хочет согрешить, то он не столько неискусен в делании зла, чтобы стал внушать ему какие-либо явные грехи, и не говорит ему: иди, сотвори блуд, или пойди, укради; ибо он знает, что мы этого не хотим, а он не считает нужным внушать нам то, чего мы не хотим, но находит в нас, как я сказал, одно пожелание или одно самооправдание, и тем под видом доброго вредит нам.

…Ибо когда мы держимся своей воли и следуем оправданиям нашим, тогда, делая, по-видимому, доброе дело, мы сами себе расставляем сети и даже не знаем, как погибаем. Ибо как можем мы уразуметь волю Божию или взыскать её, если верим самим себе и держимся своей воли? Посему-то авва Пимен и говорил, что воля наша есть медная стена между человеком и Богом. Видите ли силу сего изречения? И ещё присовокупил он: она есть как бы камень, противостоящий, сопротиводействующий воле Божией. … враг ненавидит уже то самое, чтобы спрашивать кого-нибудь или слышать что-либо полезное; самый голос, самый звук таковых слов он ненавидит и отвращается от них. И сказать ли почему? Он знает, что злодейство его обнаружится тотчас, как только станут спрашивать и говорить о полезном. И ничего он так не ненавидит и не боится, как быть узнанным, потому что тогда он уже не может коварствовать, как хочет. Ибо если душа утверждается тем, что человек спрашивает всё о себе и слышит от кого-либо опытного: "Это делай, а сего не делай; это хорошо, а это нехорошо; это самооправдание, это своеволие", и слышит также: "Теперь не время сему делу", а иной раз слышит: "Теперь время", тогда диавол не находит, каким образом вредить человеку или как низложить его, потому что он всегда, как я уже сказал, советуется и со всех сторон ограждает себя, и таким образом исполняется на нём слово: «спасение есть во мнозе совете».

Видишь ли, почему ненавидит враг «гласа утверждения»? Потому что всегда желает нашей погибели. Видишь ли, почему он любит полагающихся на себя? Потому что они помогают диаволу, и сами себе строят козни. Я не знаю другого падения монаху, кроме того, когда он верит своему сердцу. Некоторые говорят: от того падает человек, или от того; а я, как уже сказал, не знаю другого падения, кроме сего: когда человек последует самому себе.

Видел ли ты падшего, - знай, что он последовал самому себе. Нет ничего опаснее, нет ничего губительнее сего».

Святитель Феофан Затворник:

И малость может возмутить душу. Смутится Бога боящаяся душа и, молясь Богу о вразумлении, спешит к духовному отцу, и бывает, что откуда не чает, получается самое успокоительное истолкование дела. Жизнь духовная есть Божия жизнь; Бог блюдет её. Конечно, нельзя бросаться без осмотрительности на всякого, надобно иметь и собственное рассуждение, но если оно колеблется, то некуда более идти, как к отцу духовному. И во внешней жизни есть такие запутанные соплетения, что трудно сообразить, как поступить законно в известном случае; тем естественнее быть им в жизни внутренней.

Руководитель – столб на дороге, а дорогу проходить надо всякому самому и тоже смотреть и под ноги, и по сторонам. Старец Паисий Величковский… всю жизнь искал руководителя и не нашёл.

Преподобный Никон Оптинский:

К старцу приходят для того, чтобы сломить свою злую волю и узнать волю Божию. За смиренный вопрос твой Господь откроет отцу твоему Свою волю.

Преподобный Симеон Новый Богослов:

«Молитвами и слезами умоли Бога послать тебе бесстрастного и святого руководителя. Также и сам исследуй Божественные Писания, особенно же практические сочинения Святых Отцов, чтобы, сравнивая с ними то, чему учит тебя учитель и предстоятель, ты смог видеть это, как в зеркале, и сопоставлять, и согласное с Божественными Писаниями принимать внутрь и удерживать в мысли, а ложное и чуждое выявлять и отбрасывать, чтобы не прельститься. Ибо знай, что много в эти дни стало прельстителей и лжеучителей».

Преподобный Иоанн Лествичник:

«Когда мы… желаем… вверить спасение наше иному, то еще прежде вступления нашего на сей путь, если мы имеем сколько-нибудь проницательности и рассуждения, должны рассматривать, испытывать и, так сказать, искусить сего кормчего, чтобы не попасть нам вместо кормчего на простого гребца, вместо врача на больного, вместо бесстрастного на человека, обладаемого страстьми, вместо пристани в пучину, и таким образом не найти готовой погибели».

«Видел я неискусного врача, который больного скорбного обесчестил и тем ничего более для него не сделал, как только ввергнул его в отчаяние. Видел и искусного врача, который надменное сердце резал уничижением и извлек из него весь смрадный гной».

Преподобный Макарий Великий:

«Встречаются души, соделавшиеся причастницами Божественной благодати… вместе с тем, по недостатку деятельной опытности, пребывающие как бы в детстве, в состоянии очень неудовлетворительном… В монастырях употребляется о таких старцах изречение: “свят, но не искусен”, и наблюдается осторожность в советовании с ними… чтобы не вверяться поспешно и легкомысленно наставлениям таких старцев».

Святая Синклитикия :

"...опасно учить других человеку опытно не прошедшему деятельной жизни. Ибо как имеющий ветхий дом, если примет к себе странников, может погубить их в случае падения дома; так и те, которые сами предварительно не построили прочного здания, вместе с собою погубляли и пришедших к ним. Ибо хотя словами они призывали ко спасению, но худой жизнью более вредили своим последователям".

Святитель Иоанн Златоуст:

"...говорит (апостол), – "обличай их строго, дабы они были здравы в вере". Потому, говорит, обличай их, что они имеют нрав дерзкий, коварный и необузданный; они преданы бесчисленным порокам. Если они склонны ко лжи, коварны, чревоугодливы и беспечны, то для них нужно сильное и обличительное слово: кротостью такой человек не может быть тронут. Итак, "обличай их". Здесь он говорит не о чужих, но о своих. "Строго". Глубоко, говорит, поражай их. Ведь нужно не со всеми обращаться одинаковым образом, но различно и разнообразно, смотря по обстоятельствам. В настоящем случае он нигде не прибегает к увещаниям, потому что как, укоряя человека послушного и благородного, можно убить его и погубить, так и лаская человека, имеющего нужду в сильном обличении, можно испортить его и не довести до исправления. "Дабы они были здравы", – говорит, – "в вере".

Древний патерик повествует о том, какой духовный вред может нанести ближнему неопытный советник:

«Сказывал старец: некто, впадши в тяжкий грех, раскаиваясь в оном, пошел открыть его одному старцу. Но он не открыл ему дела, а сказал так: если к кому-либо придет такой-то помысел, может ли он иметь спасение?

Старец, будучи неопытен в рассуждении, сказал ему в ответ: погубил ты душу свою.

Выслушав это, брат сказал: если я погубил себя, то уже уйду в мир.

На пути ему встретилось зайти к авве Силуану и открыть ему свои помыслы. А он был велик в рассуждении. Но, пришедши к нему, брат и ему не открыл дела, но опять употребил тоже прикровение, как и в отношении к другому старцу. Отец отверз уста свои и начал говорить ему от Писания, что помышляющие вовсе не подлежат осуждению. Услышав это, брат возымел в душе своей силу и упование и открыл ему и самое дело. Выслушав дело, отец, как добрый врач, уврачевал душу его словами Священного Писания, что есть покаяние обращающимся к Богу с сознанием.

Когда авва пришел к тому старцу, то, рассказав ему об этом, говорил: этот брат, потерявший надежду и решившийся уйти в мир, есть как бы звезда среди братий. Я рассказал это для того, дабы мы знали, как опасно говорить с людьми, неопытными в рассуждении, о помыслах ли или о делах».

Авва Моисей:

«Ответ об отвержении стыдливости и об опасности не сострадающего .

Авва Моисей сказал: полезно, как я сказал, не скрывать своих помыслов от отцов; впрочем, не всякому нужно говорить, а открывать старцам духовным, имеющим рассудительность, поседевшим не от времени. Ибо многие, доверяя летам старца и открывая свои помыслы, вместо исцеления, впали в отчаяние по неопытности духовников.

Был один брат, очень старательный, но, терпя жестокие нападения от беса блуда, пришел к некому старцу и рассказал ему свои помыслы. Тот, будучи неопытен, услышав это, вознегодовал на брата, имевшего такие помыслы, называя его окаянным и недостойным монашеского образа.

Брат, услышав это, отчаялся о себе и, оставив свою келью, возвратился в мир. Но по Божию промыслу встречается с ним авва Аполлос, опытнейший из старцев; видя его смущение и великую печаль, спросил его: сын мой! какова причина такой скорби? Он сначала не отвечал от великого уныния, но после многих увещеваний старца рассказал ему о своих обстоятельствах. Часто, говорил он, помыслы смущают меня; я пошел и открыл такому-то старцу и, по словам его, нет мне надежды на спасение; в отчаянии я иду в мир.

Отец Аполлос, услышав это, долго утешал и вразумлял брата, говоря: не удивляйся, сын мой, и не отчаивайся о себе. Я, будучи так стар и сед, терплю жестокие нападения от этих помыслов. Итак, не малодушествуй в таком искушении, которое исцеляется не столько человеческим старанием, сколько человеколюбием Божиим. Только послушай меня теперь, возвратись в свою келью. Брат сделал это.

Авва Аполлос, расставшись с ним, пошел в келью старца, отлучившего брата, и, став возле нее, со слезами молил Бога так: Господи! посылающий искушения на пользу нашу, пошли напасти брата на этого старца, чтобы в старости своей по опыту он узнал то, чему не научился за столь долгое время, - узнал, как сострадать поражаемым дьяволом.

После окончания молитвы видит эфиопа, стоящего близ кельи и бросающего стрелы в старца. Уязвленный ими, как от вина колебался он и, не в силах снести, вышел из кельи и пошел в мир тем же путем, которым шел и младший брат.

Авва Аполлос, узнав это, вышел к нему навстречу и спросил у него: куда ты идешь и какая причина такого твоего смущения? Тот, думая, что святому известно случившееся с ним, от стыда ничего не отвечал.

Тогда авва Аполлос сказал ему: возвратись в свою келью, отсюда познай свою немощь и считай себя или неизвестным прежде дьяволу, или презренным от него. Ибо ты не удостоился вступить в войну с ним. Что я говорю - в войну? Ты и единого дня не мог выдержать его нападения. Это случилось с тобою за то, что ты, приняв у себя младшего брата, который вел войну против общего врага, вместо того, чтобы поощрить его к подвигу, вверг его в отчаяние, не подумав, чего требует премудрая заповедь: спасай взятых на смерть, и неужели откажешься от обреченных на убиение? (Притч. 24, 11); и даже о чем говорит притча, относящаяся к Спасителю нашему: трости надломленной не преломит и льна курящегося не угасит (Мф. 12, 20). Ибо никто не мог бы устоять против коварства врага и даже пригасить пламенное движение природы, если бы благодать Божия не помогала немощи человеческой. Итак, когда исполнилось это спасительное благодеяние Божие, станем общими молитвами просить Бога, чтобы Он отнял простертый и на тебя бич. Он поражает, и Его же руки врачуют (Иов. 5, 18); умерщвляет и оживляет, низводит в преисподнюю и возводит, унижает и возвышает (1 Цар. 2, 6, 7).

Сказав это и помолившись, тотчас избавил его от наведенной на него напасти и советовал ему просить от Бога, чтобы дал язык мудрых, чтобы мог словом подкреплять изнемогающего (Ис. 50, 4).

Из всего сказанного познаем, что нет другого надежнейшего пути к спасению, как открывать свои помыслы рассудительнейшим отцам и иметь их руководителями к добродетели, а не следовать собственному помыслу и рассуждению. А из-за неопытности, неискусности, простоты одного или нескольких не нужно опасаться открывать свои помыслы отцам опытнейшим. Ибо и они не по собственному побуждению, но по внушению от Бога и Божественного Писания заповедали младшим спрашивать старших».

Протоиерей Феодор Зисис,
профессор Фессалоникского университета
им. Аристотеля

Благое непослушание или худое послушание?

глава 4 стр 73-84

СВЯТЫЕ ОТЦЫ О ПОСЛУШАНИИ

6) Преподобный Симеон Новый Богослов и святитель Марк Евгеник
И, наконец, приведём мнения преподобного Симеона Нового Богослова и святителя Марка Ефесского по интересующей нас теме.
Обращаясь к будущим монахам, преподобный Симеон советует им быть очень внимательными и осторожными в выборе старца-учителя, у которого они будут находиться в послушании и воле которого будут покорны. Ибо велика вероятность повстречать неопытного и подверженного страстям наставника, и, вместо того чтобы научиться ангельскому житию, они будут научены диавольскому, «ибо у добрых учителей и уроки бывают добрые, а у худых — худые; от худых же семян и произрастания бывают всегда худые»*.
Со слезами и многими мольбами следует просить Господа послать нам бесстрастного и святого духовного руководителя. Но, даже найдя такого, как нам кажется, человека {что весьма нелегко), каждому из нас надо внимательно исследовать Священное Писание и творения святых отцов, дабы, взяв их за основание, судить о том, чему учит и что делает духовник, как поступает в тех или иных случаях. И только тому, что будет согласным с Писанием, станем послушны; то же, что окажется противным ему, следует отметать как ложное и чуждое. Это совершенно необходимо и даже насущно, ибо в наше время появилось множество прелестников и лжеучителей. «Молитвами и слезами
умоли Бога послать тебе руководителя бесстрастного и святого. Исследуй же и сам Божественные Писания, и особенно деятельные писания святых отцов, чтоб, с ними сличая то, чему учат учитель и настоятель твой, мог ты, как в зерцале, видеть, насколько они согласны между собой, и согласное с Божественными Писаниями принимать и удерживать в мысли, а несогласное, рассудив добре, отлагать, чтобы не прельститься. Ибо знай, что во дни сии много явилось прелестников и лжеучителей»".
Ранее подобное наставление давал послушникам преподобный Иоанн Лествичник — дабы избежать им опасности послушания худому старцу: «Искусить сего кормчего, чтобы не попасть нам вместо кормчего на простого гребца, вместо врача на больного, вместо бесстрастного на человека, обладаемого страстями, вместо пристани в пучину, и таким образом не найти готовой погибели»"*.
Итак, святые едины во мнении, что послушание должно быть не безрассудным, но рассудительным его, без сомнения, следует оказывать не всем духовным наставникам, но только святым и бесстрастным,да и то, после внимательного, основанного на святоотеческом учении, должного испытания слов и дел духовника...
В одном из своих посланий святой апостол Павел поучает нас: Завещеваем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданно, которое приняли от нас» (2 Фес. 3, 6). Поэтому, например, и авва Пимен велел одному подвижнику немедленно прекратить всякое обучение со своим старцем, поскольку продолжение их совместного жительства было бы для того монаха душевредным — по причине нарушения его духовником нравственного Предания Церкви.
Составитель Жития преподобного Симеона и его ближайший ученик, святой Никита Стифат, сообщает одну интересную для нас подробность. Дабы всецело предаться божественной исихии — молчанию и созерцанию, преподобный Симеон передает духовное руководство киновией своему сподвижнику Арсению и побуждает иноков пребывать в послушании новому игумену, памятуя наказ святого апостола Павла: «Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны» (Евр. 13, 17). Но при этом преподобный уточняет, что такое послушание должно быть с рассуждением, а вовсе не беспрекословным или абсолютным: «А во всём том, что не противоречит заповеди Божией, апостольским установлениям и правилам, надлежит вам всячески повиноваться ему и слушаться его как Господа. Но во всем, что грозит опасностью Евангелию и законам Церкви, не следует слушаться ни его наставлений и поколений, ни даже и ангела, если бы внезапнo сошел он c неба. благовествуя вам не то, что благовествовали самовидцы Слова (см.: Гал. 1, 8)»".
Необходимым условием покорности и послушания старцу является его духоносность. Только в том случае, если мы убеждены, что наш наставник имеет причастие Святого Духа, следует находиться у него в беспрекословном послушании. В противном случае мы слушаемся не Бога, а человека, и делаемся не рабами Божиими, но невольниками людей.
Те духовники, которые, не будучи сосудами Духа Святого, изображают из себя святых многих ведут к погибели. Напрасно здесь некоторые вспомнят о преподобных Захарии или Акакии**, о том, что они были в послушании у неискусных старцев. Ведь они достигли спасения только благодаря тому, что подвизались, руководствуясь советами других духоносных отцов,
поэтому и могли оставаться во внешнем послушании у тех, «недостаточных», старцев. Впрочем, это случай из ряда вон выходящий...
Святитель Марк Ефесский вошёл в историю как бесстрашный исповедник, борец за чистоту православного учения и яростный противник католичества, как антипапа (так его именует в своей одноимённой книге преподобный Афанасий Парийский). И вряд ли кто-то посмеет упрекнуть его в непослушании и непокорности за то, что он, единственный из всего константинопольского епископата, не послушался решений Ферраро-Флорентийского униатского co6opa и сохранил истину Православия, несмотря на все унижения и оскорбления со стороны католиков и латинствующих православных (которые суть не что иное, как подобия нынешних экуменистов).
Тем не менее «грамотные» экуменисты пытаются исказить облик святого Марка и извратить саму историческую действительность, ибо для оправдания своих тесных и постоянных контактов с католиками и лояльного отношения к папе они дерзко и неправомерно апеллируют к святителю, ссылаясь на то, что
сказал святой Марк, обращаясь с приветственной речью к римскому понтифику в самом начале деятельности собора.
Действительно, тогда Ефесский митрополит, как, впрочем, и вся православная делегация, еще питал благую надежду на то, что они всё-таки сумеют убедить католиков публично отречься от своих заблуждений и принять истину православной веры. Поэтому с великим рассуждением и, несомненно, экономии ради, на открытии собора он действительно говорил весьма учтиво и кротко, дабы оказать честь и уважение папе и, по возможности, привлечь заблудших.
Но во время долгих заседаний собора святитель Марк убедился в том, что католики, несмотря на множество приведённых им богословских аргументов, совершенно закоснели в ереси и упорствуют в своих заблуждениях; увидел, что всюду безраздельно царят эгоизм, самодовольство и надменность; удостоверился в светском образе мыслей латинян, их мирском умонастроении и властолюбии. И после этого святой, невзирая на то, что работа собора ещё продолжалась, решительно заявил православной делегации, «что латиняне не только раскольники, но и еретики. И об этом Церковь наша умолчала, вследствие того, что их племя велико и сильнее нашего»*.
В ответ на это некоторые сказали: «Невелико различие между нами и латинянами, и, если наши захотят, оно легко будет исправлено».
Когда же святитель заметил, что отличие на самом деле большое, то они ответили ему: «Это не ересь, и ты не можешь назвать это ересью, ибо и никто из бывших прежде тебя образованных и святых мужей не называл это ересью».
И тогда святой Марк категорически изрёк: «Это ересь, и так смотрели на неё и наши предшественники, но не хотели обличать латинян как еретиков, ожидая их обращения и заботясь о сохранении любви; и, если хотите, я покажу вам, что они считали их еретиками»*.
То же утверждал исповедник и в одном из своих послании: «Мы отвратились от них„ как от еретиков, и поэтому отмежевались от них... Ясно — что они еретики, и мы отсекаем их как еретиков»**.
Итак, католицизм есть ересь — вот единодушная оценка святых отцов и учителей Церкви со времён святителя Фотия. Посему, продолжению и неизменности сей единогласной святоотеческой позиции — так называемому согласию отцов (consensus Patrum) — наносят большой урон и приносят немалый вред те нынешние иерархи (причём самые выдающиеся), которые утверждают, что католичество вовсе не ересь, а сама католическая церковь не просто церковь, но ещё и «сестра». (Происходит это либо по неведению, которое, впрочем, врачуется знанием, либо по убеждению и вследствие латиномудрия — и тогда это состояние совершенно безнадёжное и ничем не поправимое.)
Этим они уничижают Единую Святую Кафолическую и Апостольскую Церковь, ибо ставится под сомнение тот неоспоримый факт, что только она одна является Церковью Христовой, в которой возможно спасение верующих, а также упраздняются пределы вечные, которые положили отцы наши.
По возвращении делегации из Флоренции и восторженной встречи святителя Марка верующими Константинополя, латинствующие православные (прообразы нынешних экуменистов) отправили его в ссылку на остров Лемнос (1440 — 1441), чтобы не иметь в лице святого преграду для проведения в жизнь решений униатского разбойничьего собора и чтобы слово его не звучало открыто.
Что же сделал в этой ситуации святой Марк? Может, он подчинился латиномудрствующему патриарху Митрофану и его преемнику Григорию и продолжил поминать их за богослужением с тем, чтобы его не посчитали непослушливым или же устроителем схизмы ? (Те, кто пренебрегают евангельской и святоотеческой истиной и акривией и предпочитают быть угодными не Богу, а людям, посоветовали бы ему поступить именно так.)
Напротив, премудрый в божественном и непоколебимый в убеждениях архипастырь не только прервал церковное общение с латинствующими, но и незадолго до своей блаженной кончины, уже на смертном одре, завещал, чтобы никого из еретичествующих епископов или клириков и находящихся с ними в общении не было на его погребении, панихидах и заупокойных литиях. Тем самым он желал избавить верующий народ от всякого смущения или же обольщения, поскольку, в противном случае, со стороны могло показаться, что негласно, быть может, украдкой, святитель Марк всё же признавал общение с патриархом и иже с ним.
Святой решительно заявил, что не желает иметь ничего общего с латиномудрствующими ни в сей жизни, ни после своей кончины, поскольку убедился, что чем больше он отдаляется от патриарха и ему подобных, тем больше приближается к Богу и Его святым. В своём предсмертном слове святитель Марк говорит, что следует прервать всякую связь с латинствующими
(читай, экуменистами) до тех пор, пока Господь Сам не управит и не умиротворит Свою Церковь:
«Скажу же о патриархе, чтобы не подумалось ему, быть может, оказать мне некую честь в погребении смиренного этого моего тела или в панихидах по мне послать кого-нибудь из своих архиереев, или своего клира, или вообще кого-нибудь из находящихся в общении с ним для того, чтобы принять участие в молении или присоединении к священнослужителям из нашего удела, приглашённым на сие, подумав, что когда-то или же тайно я допускал общение с ним. И чтобы моя безгласность не дала не знающим хорошо и полностью моих взглядов повода заподозрить некое соглашательство, я говорю и свидетельствую пред многими находящимися здесь и достойными мужами, что я совершенно и никоим образом не хочу и не принимаю общения с ним или находящимися с ним ни в этой моей жизни, ни после смерти, как не принимаю ни бывшей унии, ни латинских догматов, которые он принял сам и его единомышленники, и ради провождения которых занял это председательское место, с целью низвержения правых догматов Церкви. Я совершенно уверен, что насколько дальше я стою от него и подобных, настолько бываю ближе к Богу и всем святым; и насколько отделяю себя от тех,настолько бываю в единении с истиной и со святыми отцами, богословами Церкви; а также я убеждён, что причисляющие себя с теми далеко отстоят от истины и блаженных учителей Церкви.
И посему говорю: как в течение всей моей жизни я был в разделении с теми, так и во время отшествия моего, да и после моей смерти, я отвращаюсь от обращения и единения с ними и клятвенно заповедую, чтобы никто (из них) не приближался ни к моему погребению, ни к панихидам по мне, а также (и в отношении) кого иного из нашего удела, с целью попытки присоединиться и сослужить в наших (богослужениях), ибо это означает смешать то, что не может быть смешанным; но им подобает быть совершенно в разделении с нами до тех пор, пока Бог не дарует исправление и мир Своей Церкви»".

Ныне же, искажая и упраздняя Евангелие, опровергая и ниспровергая святых отцов, подобные лжепастыри не только не выдворяются вон, дабы наступил столь желанный и долгожданный катарсис, но, напротив, они удостаиваются ещё и безпрекословного послушания. Тех же, кто отказывается слушаться извращающих Евангелие, кто изобличает являющихся источником соблазна, называют дерзостными смутьянами и устраивают над ними суды с целью извергнуть из Церкви. Не являет ли это собой нечто нелепое, странное и не вполне разумное?

1) Святитель Афанасий Великий . Святой Афанасий, понимая всю серьёзность вопроса о недостойных, худых клириках, своим поведением соблазняющих верных, смело утверждает следующее. Верующим предпочтительнее собираться в молитвенных домах, то есть храмах, одним - без архиереев и иереев, - нежели вкупе с ними наследовать геенну огненную, как это произошло с теми иудеями, которые вместе с Анной и Каиафой восстали против Спасителя: «Если епископ или священник, будучи очами Церкви, имеют недоброе поведение и соблазняют народ, то следует их изгонять . Лучше без них собираться в доме молитвы, чем вместе с ними, как с Анной и Каиафой, быть вверженными в геенну огненную»…

2) Святитель Василий Великий. Святой Василий весьма резко высказывается в отношении тех епископов, которые предают веру свою ради власти и благ, сопутствующих их положению-таковых он даже не считает архипастырями! И поэтому, например, советует никопольским пресвитерам не иметь ничего общего со своим арианолюбивым епископом Фронтоном. Фактически святитель Василий побуждает их к неповиновению - к святому и божественному непослушанию. Он также предупреждает, что отнюдь не следует прельщаться тем, что подобные иерархи могут нередко казаться православными и имеющими истинную веру: «Только не обманывайтесь ложным словом тех, кто возвещает истинность веры. Ведь они христопродавцы, а не христиане, всегда предпочитающие жить с выгодой для себя, а не по истине . Когда они решили завладеть сей пустой властью, то присоединились к врагам Христовым, а когда увидели, что народ негодует, то снова притворились истинно верующими. Я не считаю епископом и не причисляю к иереям Христовым того, кто нечистыми руками выдвинут на предстоятельское место для разрушения веры» .

3) Святители Григорий Богослов и Иоанн Златоуст. Святые Иоанн Златоуст и Григорий Богослов в своих трудах неустанно воспевают величие священного сана. Поистине несравненным образом изображая высоту пастырского служения, высочайшие духовные качества и чистоту клириков, они вместе с тем изобличают падение и непостоянство многих из них - для того, чтобы было понятно различие между добрыми и злыми пастырями.

Во многих их творениях часто упоминается и о худых епископах. Но это не значит, что тем самым они впадают в грех осуждения или поношения . Единственное их желание - предостеречь и оградить верных чад от злых архиереев, которым такое обличение также принесёт пользу, естественно, если те смиренно и безстрастно захотят услышать правду, тем самым являя подлинную мудрость, ибо сказано в Писании: «Не обличай кощунника, чтобы он не возненавидел тебя; обличай мудрого, и он возлюбит тебя» (Притч. 9, 8). Святитель Григорий, претерпевший многие гонения и ссылки от плохих иерархов, пишет, что он не страшится ничего: ни нападок со стороны людей, ни нападений диких зверей. Единственное, чего он боится и желал бы избежать, так это злых епископов: «Одного избавь меня, злых епископов». Ибо архипастыри, поставленные быть учителями, вместо этого стали делателями всяческих злодеяний и многоразличного порока: «Стыдно говорить, как есть, но я скажу: поставленные быть учителями благого, мы есть источник всех зол»*". Подобную же мысль мы встречаем и у святого Иоанна Златоуста: «...Никого я так не боюсь, как епископов, - исключая немногих» "**.

У святителя Григория Богослова есть также мудрые слова о том, что плох тот мир, который отдаляет нас от Бога (то есть когда мы соглашаемся с тем, что неугодно Ему, либо участвуем в том, что противно Его святой иоле), но похвальна та война, которую мы ведём против лжи, заблуждения и греха.

4) Преподобный Максим Исповедник . Святой Максимум, справедливо именуемый Исповедником, являет нам пример той ответственности в борьбе за сохранение веры, которую несут, в первую очередь, конечно, священнослужители, а затем уже и монашествующие с мирянами.

В те времена повсюду царила ересь монофелитства }

Главная » Баня » О послушании.