Смерть близкого: можно ли плакать по усопшему. Почему нельзя плакать по умершему
Терять близких всегда очень тяжело. Трудно справиться с эмоциями, ведь теперь придется что-то менять в жизни, привыкать жить без усопшего. Слезы наворачиваются при одном только воспоминании о нем. Как справиться с собой? Почему нельзя плакать по умершему - мужу, брату, позволять ли себе долго оплакивать покойную жену, тещу или сестру? Не нанесем ли мы вред их душам своими слезами?
Можно ли плакать по умершему
Почему православная религия не разрешает долго плакать по умершему
Большинство православных священников сходятся в мысли о том, что очень долго плакать по умершим нельзя. Церковь дает прямое обоснование этому. Дело вот в чем.
Отношение к смерти у христиан, философское. Душа человека бессмертна, лишь тело заканчивает свое земное существование. Сама смерть - не трагическое событие, а, скорее, радостное. Душа умершего получает второе рождение, переходя в более совершенную жизнь. Священнослужители советуют не тратить свою энергию на слезы по усопшему, а уделить внимание усердным молитвам об упокоении его души. Это хорошо помогает быстрее прийти в себя, после смерти близкого человека и перестать проливать горькие слезы.
Как воспринимают длительный плач по умершему медики и психологи
Длительное депрессивное состояние, когда любое воспоминание об умершем вызывает повышенную слезливость, еще никому не пошло на пользу. Психологи утверждают, что если человек оплакивает умершего родственника более года, у него имеются серьезные психологические проблемы, которые нельзя оставлять без внимания.
Длительная скорбь признак того, что находящийся в трауре потерял смысл жизни, а постоянные его слезы прямой путь к развитию психических и физических болезней. Человеку в этом случае требуется профессиональная помощь. Медики и психологи так же, не рекомендуют долго плакать по умершим.
Как справиться с эмоциями и не плакать по умершему
Боль от утраты порой схожа с физической, настолько трудно сдержать свои эмоции и слезы. Существуют ли способы, которые могут помочь хоть немного привести свои чувства в порядок? Несмотря на то, что противостоять сильному горю довольно трудно, стоит попытаться это сделать.
Во-первых, нужно осознать одну простую вещь: покойному не станет легче, если мы будем кидаться на гроб в истерике. Скорее, наоборот, его душе труднее обрести покой в ином мире. Перед похоронами лучше принять успокоительное лекарство, чтобы легче пережить этот нелегкий процесс. От затяжной депрессии спасет посещение психотерапевта или психолога.
Если в семье кто-то длительное время находится в состоянии печали и скорби, нельзя оставлять этот факт без внимания. Нужно подбирать методы, которые помогут отвлечься, понять, что жизнь не стоит на месте, она продолжается. В конце концов, смерть неизбежна, рано или поздно она настигнет каждого.
Почему нельзя плакать по умершим?
Плакать по умершим
нельзя долго и сильно. Якобы, слезы топят умершего и он не может перейти в другой мир.
Моя тетя потеряла сына. Очень долго плакала, на протяжении лет 5 не могла успокоиться, постарела и никакие уговоры на нее не действовали.
Вот все и приводили такие доводы, что ему там от слез не комфортно, что слезы топят, что они его беспокоят и т.д.
Нельзя плакать по умершим от того, что души покойников в загробном мире от этого страдают. Когда человек плачет, он все время думает о покойном, тужит, желает его вернуть. Тратит колоссальное количество энергии в пустую. И душа покойного не может обрести покой.
Если говорить о плаче о недавно умершем(до 40 дней), то это чревато тем, что душа умершего может не перейти в иной мир(обрести новую жизнь и тело), а застрять здесь в виде привидения и страдать от этого. Плакать по давно умершим, нет смысла, душа обрела новую жизнь и тело, взамен например старого и больного. Ему в этом положении хорошо и он счастлив.
Возможно эти слзы приносят душе, в новой жизни, страдания.
Потому что считается что плач по умершему и проявление к нему любви и жалости отрицательно воздействует на душу покойника. Из- за печали и тоски душа не сможет покинуть этот мир и будет обречена на вечное скитание между мирами.
Тут много всего написано....4 марта 2014 захлебнулась моя 6-ти летняя доченька....Я хожу в церковь, но мне от этого не легче, за все время мой ангел мне не приснился... Вы пишите не плакать, но не было и дня чтобы я ее не вспоминала и слезы сами текут. Я хожу на работу, общаюсь с людьми, смеюсь, но душевная глубокая боль не отпускает. Иногда забываешься, думаешь что все хорошо, а иногда начинаешь реветь...
Да существует такой миф, что нельзя плакать по умершим людям, потому что когда человек умер то его душа уже вышла в путь в другой мир, и когда мы плачем то тем самым зовем его, а это причиняет душе большое беспокойство, нельзя мешать душе, у нее уже есть свой путь!
Плачем мы оттого,что мы ЛЮДИ! И потому,что мы ЛЮБИМ!Да,умерший проходит свои дела,нас,живых,не касающиеся!Но-он был частью нашей жизни!После его ухода наша жизнь однозначно меняется-мы сами в состоянии перехода,а это вс ж таки ломка прежних устоев,подчас крепко зацементированных.У меня 45 дней назад погиб родной брат-в 28 лет.Я тоже плачу,особенно к вечеру.Но это в большей степени оттого,что он по земным меркам ничего не успел-ни семьи,ни детей,ни любимого дела!Вс искал что-то.Отсюда-тоска.Одно утешает-ТАМ он дома.
не плакать вряд ли получится, но вот кричать ни в коем случае нельзя. душа осваивается в новом мире и беспокоить ее- значит причинить ей зло, душа все слышит и громкие крики могут ее напугать. Еще слышала, что первые три дня душа безэмоционально просматривает все картины своей жизни и, если громко кричать, она может обернуться, что бы посмотреть что происходит и в этот момент пропустит какое-то важное событие- оно навсегда исчезнет из ее опыта, представьте если там было что то очень важное, первая любовь, рождение детей и душа это забудет- это не простительно
– Одни люди после смерти близкого человека быстро приходят в себя и возвращаются к нормальной жизни, другие мучаются месяцами и даже годами, доходят до физических болезней и психических нарушений. Является ли такое чрезмерное страдание нормальной реакцией на это событие?
– Когда человек теряет близкого, вполне естественно, что он страдает. Страдает по многим причинам. Это и скорбь по тому человеку, любимому, близкому, родному, с которым он расстался. Бывает, что жалость к себе душит того, кто потерял опору в человеке, ушедшему из жизни. Это может быть чувство вины из-за того, что человек не может отдать ему то, что хотел бы отдать или задолжал, потому что не считал нужным в свое время делать добро и любить.
Проблемы возникают тогда, когда мы не отпускаем человека. С нашей точки зрения смерть несправедлива, и очень часто многие люди даже бросают упрек Богу: «Как ты несправедлив, почему Ты отнял у меня его?» Но на самом деле, Бог призывает к себе человека именно в тот момент, когда он готов перейти в жизнь вечную. Очень часто бывает так, что человек не хочет отпустить близкого, не хочет мириться с тем, что его уже нет, что его не вернуть. Но смерть нужно принять, как данность, как факт. Его не вернуть, и всё тут. А человек начинает возвращаться обратно, к нему, понимаете? Это вещи из ряда вон выходящие, но они не так редко случаются. Совершенно бессознательно человек начинает горевать, и он хочет его как бы заместить. В нас так сильна тяга к смерти. Нам нужно тянуться к жизни, а мы, как это ни странно, тянемся к смерти. Когда мы цепляемся за человека умершего, мы хотим быть с ним. Но нам еще надо жить здесь, у нас есть задачи. Мы ему можем помочь только здесь, понимаете?
Неверующему человеку сложнее отпустить умершего, потому что он даже, может быть, не осознает, что ему так сложно расстаться с этим близким в силу того, что он не может его даже отдать Богу. А верующий человек привык всё возлагать на волю Божью, потому что встречи и расставания сопровождают человека всю жизнь.
В Библейской истории есть сюжет, который оказывает потрясающее терапевтическое воздействие на людей, столкнувшихся со стрессом, со смертью. Речь идет о нескольких жизненных фрагментах одного глубоко верующего человека по имени Иов. Всякий раз, потеряв что-то очень важное, а их было много значительных утрат, он повторял: «Бог дал, Бог взял» . В итоге, Бог видя в нем крепкую веру, возвращает все сполна. Эта притча о том, что преодолевая тоску по ушедшему, мы становимся стойкими и сильными. Человек, на самом деле, от самого рождения своего учится расставаться. Он учится быть вместе с другими, отождествляя себя с социумом. Но вместе с тем, всякий раз происходит процесс разотождествления, то есть отсоединения, расставания. Маленький человек учится расставаться со своей собственностью ещё в песочнице: «Моя лопатка, моя корзиночка». Отбирают – он плачет, ему очень тяжело расставаться со своим. А на самом деле ничего нашего на свете нет, понимаете? Ведь, что значит «моё»? Моё, оно ведь только до некоторой степени моё. В каждый момент нашей жизни мы должны быть готовы расстаться со всем, что мы считаем своим. С точки зрения психологии это такой вот феномен психической жизни человеческой, приобретение навыков к утрате.
Есть люди, которые замыкаются в себе и концентрируются на этой потере. Они в себе эти чувства как бы нагнетают, и не могут остановить поток страдательных эмоций. С детства мы привыкаем расставаться со скорбью. Кто-то зацикливается на этом: «Это моё, и всё тут!» Так велика притягательная сила этого эгоистического чувства. А более зрелый человек умеет расставаться без боли, без таких надрывов.
– Получается, что зрелый человек более спокойно воспринимает смерть?
– Он спокойно передает умершего в руки Того, Кто имеет большее на него право. Почему? Потому что зрелость определяется той силой духа, с которой мы воспринимаем все сложные обстоятельства жизни. Чтобы ни случалось, мы должны всё воспринимать равнодушно, равно-душно. Так Св. преп. Серафим Саровский говорил. Нужно, чтобы душа ко всему относилась равномерно, или, как бы, одинаково, и к скорбям, и к радостям. Это такое абсолютное спокойствие во всем, и на самом деле это очень трудно.
Восприятие утраты, скорби духовного и душевного человека отличается тем, что душевность сопряжена надрывом, эмоциональным изломом, страстностью, чувственностью. Напротив, духовное отношение ровное, в нем любовь помогающая, тихая. Вспоминаю, как умерла моя мама. Это было вообще неожиданное событие. Мы с ней попрощались, она уезжала в другой город, и на следующий день мне позвонили, что она приехала, легла спать и умерла. Ей было 63 года всего, я провожала здорового человека. Для меня это был шок. Потому что я потеряла любимого человека совершенно неожиданно. Но она умерла по-христиански, спокойно, так умереть каждый мечтает. Я слышала не раз: «Вот бы, лечь и умереть». Вот она приехала, легла в свою постель и умерла. И когда я пришла в церковь, встретила своего батюшку, – он тоже знал мою маму, – я ему рассказала, а он мне говорит: «Ты, самое главное, воспринимай эту смерть духовно».
Я тогда еще только воцерковлялась, и для меня эти вопросы жизни и смерти были, так скажем, малопонятны. Тогда я еще никого не хоронила из близких людей. Я всё думала, что же значит воспринимать духовно? Из литературы, в которой раскрывается тема отношения к смерти я поняла, что относиться духовно, значит- не скорбеть.
Если ты чего-то не смог дать этому человеку, ты чувствуешь вину. Часто очень люди зацикливаются и страдают от того, что они недодали что-то любимому человеку. Осталось нечто, что их начинает тревожить. «Почему я не додал? Почему не сделал? Ведь я бы мог», – и вот на этом они уходят в иные круги восприятия, уходят в депрессию.
Человек, в таком случае начинает пребывать в чувстве вины. А чувство вины не должно быть мазохистским, оно должно быть конструктивным. Конструктивный подход такой: «Я себя поймал на мысли, что я застреваю на чувстве вины. Нужно духовно разрешить эту проблему». Духовно – это значит, нужно сходить на исповедь и признать перед Богом свой грех перед этим человеком. Нужно сказать: «Я виноват в том, что я ему то-то и то-то недодал». Если мы в этом каемся, то человек это чувствует.
Например, я бы подошла к маме при ее жизни и сказала: «Мам, ты прости, я тебе того-то и того-то недодала». Не думаю, что мама меня не простит. Точно также этот вопрос я могу решить, даже если этого человека нет рядом со мной. Ведь у Бога нет мертвых, у Бога все живы. В Таинстве исповеди происходит освобождение.
– А зачем в церковь идти, если можно дома все рассказать Богу? Бог ведь и так всё слышит.
– Для неверующего человека можно начать хотя бы с этого, нужно признать свою вину. В психологической практике используются такие методы: письмо близкому, родному человеку. То есть, нужно написать письмо о том, что я был неправ, что я недостаточно уделял внимания, я тебя не любил, я тебе недодал чего-то. Можно начать с этого.
Кстати, очень часто в первый раз люди приходят в церковь именно в связи с этим обстоятельством, чьей-то смертью В первый раз человек может прийти в храм на похороны. А многие из них уже могут знать, что духовная дань – это на канон положить какие-то продукты, свечку поставить и помолиться за этого человека. Молитва – это связь между нами и ушедшим человеком.
Один из синонимов слова «кладбище» — «погост». «Погост» от слова погостить, ведь мы приезжаем сюда погостить. Погостили немножко, и вперед, на родину, ведь наша родина там.
В головах у нас всё перевернуто. Мы путаем, где наш дом. А ведь наш дом – это там, рядом с Богом. А сюда мы только лишь пришли погостить. Наверное, тот человек, который не хочет оставлять умершего, не осознает, что какое-то свое назначение здесь этот человек уже выполнил.
Почему мы не отпускаем наших близких? Потому что очень часто бываем привязаны к физическому. Мне, если говорить о своих чувствах, недоставало мамы: очень хотелось прижаться, прикоснуться к этому мягкому, родному человеку, вот именно не хватало рядышком её, не хватало физической близости. Но мы знаем, что этот человек продолжает жить, ведь душа человеческая бессмертна.
Когда умерла моя мама, я решила для себя вопрос духовного восприятия этого события, и мне удалось быстро восстановиться. Я признала, что я чего-то не сделала. Я покаялась, и попыталась реально сделать то, чего я не сделала в свое время маме. Я взяла и сделала это другому человеку. Еще помогает чтение Псалтыри, сорокоусты, ведь общение с родным человеком, даже если его нет рядом, не прекращается.
Другое дело, что нельзя уходить в диалог. Бывает иногда, люди даже заболевают психически, они начинают советоваться с умершим. В какой-то трудный момент можно попросить: «Мам, ну ты помоги мне, пожалуйста». Но это, когда очень трудно, а так лучше не беспокоить все-таки, молиться, молиться за близких. Когда мы делаем что-то для них, тогда мы помогаем им. Поэтому нужно делать все возможное, что в наших силах.
Когда я для себя решила эту проблему, и мне удалось быстро восстановиться, то однажды прихожу я к своей знакомой бабушке. И мама тоже была у нее в гостях когда-то пару раз. Где-то спустя сорок дней после смерти мамы, может быть, чуть больше, я прихожу навестить эту бабушку, а она начинает успокаивать меня, утешать. Она, наверное, думала, что я скорблю, переживаю сильно, а я ей говорю: «Вы знаете, меня не тяготит уже это. Я знаю, что маме там хорошо, и единственное, чего мне недостает – это того, что её нет рядом со мной физически, но я знаю, что она всегда рядом со мной». И вдруг, вижу, на столе у нее какая-то вазочка была, как у всех бабушек, с цветочками какими-то и ещё чем-то, и я, совершенно машинально, вытаскиваю оттуда бумажку. Вытаскиваю, а там маминым почерком написана молитва. Я говорю: «Вот видели! Она рядом со мной всегда. Даже сейчас она рядом со мной». Моя знакомая очень удивилась. Вот такая у нас связь, понимаете?
Надо отпускать, потому что, когда мы их не отпускаем, им тягостно, они тоже страдают. Потому что мы связаны, так же как здесь, на земле, когда не даем человеку свободы, тянем его, начинаем контролировать, звоним: «Ты где? А может быть там то? А может тебе плохо? А может быть тебе слишком хорошо?» По тому же самому принципу строятся наши отношения с усопшими близкими.
– Получается, что за сорок дней вы пришли в себя от кризиса, то есть сорок дней – это своего рода приемлемый срок. А какие сроки будут неприемлемыми?
– Если человек год скорбит и это затягивается и дальше, то конечно это неприемлемо. Максимум полгода, год, можно поболеть, так скажем, а больше — это уже симптом болезни. Значит, человек впал в депрессию.
– А если он просто не может выйти из этого состояния?
– Не помогает, значит пришла пора исповедать еще одну свою ошибку. Почему уныние входит в семь смертных грехов? Печалиться, унывать, нельзя, это малодушие, это болезнь духовная. Вера – это самое сильное и надежное лекарство.
– А есть ли какой-нибудь психологический способ себя подвигнуть к тому, чтобы сделать первый шаг? Ведь некоторое люди прямо так вот и думают: «Я по нему так долго скорблю, и таким образом я ему храню верность». Как это преодолеть?
– Обязательно нужно что-нибудь делать для усопшего. Прежде всего, молиться за него подавать записочки в храм. А дальше – больше, снова появятся силы. Путь из депрессии обязательно связан с какими-то действиями, хоть чуть-чуть, понемножечку. Можно просто хотя бы сказать: «Как же я люблю его, Господи! Помоги Ты ему, Господи!» – всё. «Я за него страдаю, я за него переживаю. Вот он ушел в никуда, но я знаю, что он там не один, что он с Тобой». Нужно хотя бы что-нибудь говорить, делать ради этого человека, но только не бездействовать.
А чего смерти бояться? Все умрём. Столько хороших людей уже умерло, что и нам не грех в могилу лечь.
Комфорт и безопасность изменили нас. Порог боли и чувствительности современного человека сильно отличает нас от наших даже ближайших предков, и в этом нет ничего плохого, я и сам каждое утро восхищаюсь чудом горячей воды и благодарю Бога за свет и тепло. Но мы другие. Защитив себя и обезопасив жизни свои, кое в чем мы сделались более уязвимыми, а порой и беззащитными. Факт смертности – нашей и наших близких – мы теперь переносим куда тяжелее и болезненней, нежели наши прадеды.
В старину человека с детства приучали к мысли, что ему придётся похоронить родителей. И молодые люди знали, что доведётся не просто переживать утрату родителей, но именно – похоронить и сделать это красиво и правильно. А еще было чудесное слово «досмотреть», и достоинство детей оценивалось по тому, как они утешают своих умирающих близких, как успокаивают их угасающую старость. Подумайте: с детства к этому готовили. Не боялись детей испугать или шокировать. Как готовили? Говорили о смерти спокойно, как о чём-то естественном, не смягчая ее трагичности, не врали себе и детям, не прятались от нее. Старики собирали себе на смерть, готовили рубахи и платки – в чём в гроб положат, не боялись часто причащаться, не пугались писать завещаний и – плакали, конечно же, плакали – как же без этого? Кому же охота помирать? Столько дел! Столько работы! Но плач этот был правильным, он разрешался в особый ритуал, обряд – горе избывалось, обряжаясь в погребальные обычаи и традиции.
И не только к смерти родителей готовили от юности. Муж и жена – скорее всего кто-то пойдёт к Богу раньше, и уже во время венчания люди учились разлуке. Не ведая того, наши предки приучали своих детей к одному из самых изящных духовных упражнений. Покойный Сенека, наставник умирания, советовал своим ученикам: «Нам надо постоянно думать о том, что смертны и мы и любимые нами» (Письма 63,15). Думать – постоянно. Пребывать в памяти смертной. Не давать суете и малодушию спрятать от нас трагичности мира. Но Сенека говорит не просто о памяти смертной вообще, об отстранённом созерцании космического закона. Это созерцание конкретно. Философ призывал к перемене самого фокуса «смертельного созерцания». Верующих часто, иногда – справедливо, укоряют в эгоизме. В созерцании своей финальности действительно есть нечто эгоцентричное. Но в том, что умру я – нет еще большой трагедии. Порой смерти ждёшь, как избавления, отрады. Но – умрут любимые мною люди. Вот это по-настоящему ужасно. Мир полон боли, несчастий, болезней, но быть живым – это так хорошо.
Когда Софокл устами одного из своих персонажей говорит «высший дар – нерождённым быть» (Эдип в Колоне 1225), слушателя и читателя пронизывает космический холод, мурашки бегут по коже, одолевает и парализует благородная метафизическая тоска – до чего эпично, глубоко, красиво! И лишь истрезвившись от этой античной стужи, начинаешь понимать ложь этих слов. Да, ко мне, непомерно эстетствующему эгоисту эта фраза подойдёт, но разве я бы хотел, чтобы никогда на свет не появился мой ясноглазый племянник, или веселые братики, моя мама, мои добрые и терпеливые друзья, разве было бы хорошо, если бы они никогда не родились? Да, мир полон боли, горя, потерь, но эти люди – украшение человечества, вместе с ними даже в этот больной мир вошли и смысл и радость, и сквозь горе мы всё же радуемся, что кто-то славный побыл на этом свете пусть даже совсем чуть-чуть. Но как же больно от мысли, что однажды им всем придётся умереть.
«Человек начинается с плача по умершему». Так говорил покойный Мераб Мамардашвили. Не с плача по себе умершему или умирающему начинается человек, а с принятия и избытия смерти своих любимых. Этому плачу в хороших семьях приобщали с детства – чтобы человек в ребенке проснулся как можно раньше, чтобы через мужественное принятие смертности своей и своих любимых с первых дней своей жизни научиться принимать, благословлять этот мир, и – сопротивляться ему. Все наши близкие и друзья, любимые и хорошие – это люди, которых мы однажды потеряем. А еще – это люди, которые потеряют нас.
Однако «плач по умершему» это не просто красивый образ или стерильное духовное упражнение. У нас есть религия. Она учит нас правильному плачу по умершему, целительному плачу. Когда я только начинал служить священником, меня всегда смущали наши белорусские похороны: «профессиональные» плакальщицы, сложнейшие и разнообразнейшие ритуалы, особый панихидный распев и завывательная манера исполнять песнопения и потребность на грани одержимости «адправить пакойника» (помолиться за покойного) «як след» (как положено). Потом я понял, как же важен этот вой, эти эпические слёзы, «лишние» обряды.
Это – Белоруссия. Здесь было так много горя. В войну белорусы потеряли каждого четвертого, и, может быть, перенести нам все эти беды и помогла способность хоронить, «как положено». Не надо льстить себе: мы всего лишь люди – сколько бы вы не знали языков, какую бы изысканную литературу не читали, горе и боль, слёзы и утраты у нас у всех – человеческие. И эту боль надо уметь выплакать, провыть, прокричать.
Смерть – всегда не вовремя. Смерть застаёт нас врасплох. И нам нужно не только умом, но и самой кожей избыть это горе. Даже распоследние материалисты это, если не понимали, то чувствовали, изобретая гражданские панихиды и пресные минуты молчания. А в церкви – дым кадила, чтение бесконечных поминальных записок, столы с приношениями и запечатанная земля, и как запоют «Со святыми упокой», подхватит вся церковь этот скорбно-торжественный мотив, а потом разрешится в мужественный и трагичный мажор икоса восьмого гласа – «Сам Един еси Бессмертный, сотворивый и создавый человека». Выкричаться нам надо, пропеть, простонать сквозь слёзы и благодарную грусть. И интеллигентнейшая из русских женщин в минуту боли и утраты могла написать:
Буду я, как стрелецкие жёнки,
Под кремлёвскими башнями выть.
Современного человека, и, прежде всего ребенка, подростка со всех сторон ограждают от смерти, от самого факта и упоминания. Но ведь однажды ему предстоит проводить своих родителей в последний путь, и сделать он это должен «как следует». Религия есть некая культурная оформленность предельного человеческого опыта. Она дает не просто некий эмоциональный антидот, противоядие от чрезмерного потрясения, сознания необратимости, но само исполнение ритуала избывает скорбь, потому что кричим мы, плачемся Богу-Человеколюбцу, Утешителю сирот и смертников.
И Он не даёт нам ответов, как и пытливого Иова Он не уговорил, а только утешил – как? – не знаем ни мы, ни Иов. Дети, выросшие в семьях без подлинной религиозной традиции, более уязвимы, они беззащитны перед смертью, их не приучают с детства правильно переживать и осмыслять смерть и близких, и свою собственную. Наши панихиды, родительские субботы, грозные обряды, кутья, записочки и сорокоусты могут показаться ненужным усложнением, недостойным благородной евангельской истины. Но стоит ли от этого отказываться перед лицом всех наших утрат бывших и – непременно – будущих? А потому, смертнички мои, положу я в кадило побольше ладану и затяну длинную и громкую белорусскую панихиду, чтобы и живые, и мёртвые услышали и утешились скорой грядущей встречей.
http://geo-storm.ru/vechnye-voprosy/pochemu/mozhno-li-plakat-po-umershemu/
Тяжесть потери близких людей невозможно передать словами. Трудно сдерживать слезы при воспоминании о них, справляться с эмоциями и привыкать жить, когда их не будет рядом. Но почему говорят, что нельзя плакать по умершему?
По канонам православной церкви запрещается долго лить слезы по усопшим людям. В основе этого факта лежит философское отношение к смерти у христиан. Человеческие души бессмертны. А тела усопших согласно принятому обряду погребения предаются земле. Душа близкого и родного человека переходит в совершенную жизнь и получает второе рождение. Священнослужители не рекомендуют тратить энергию и силы на слезы по усопшим родственникам, а советуют уделить внимание молитвам об упокоении их душ. Такие действия помогают взять себя в руки и перестать проливать горькие слезы из-за такой трагедии.
Следующая версия ответа основана на мнении медицинских работников и психологов. Длительное депрессивное состояние, основанное на повышенной слезливости родственников умершего человека, приводит к развитию патологических состояний нервной системы. По утверждениям психологов, постоянная скорбь в течение долгих месяцев и частые слезы приводят к диагностированию серьезных психических и физических заболеваний, вплоть до потери разума и сумасшествия. Таких людей нельзя оставлять без внимания и в случае длительного депрессивного состояния обращаться за помощью квалифицированных специалистов.
Еще одна версия того, почему считается, что нельзя плакать по умершему, основана на народных приметах. Согласно таким приметам появилось утверждение о том, что повышенная слезливость родственников приводит умерших к холоду и избыточной влаге. Ведь все слезинки падают на них в ином мире, и их душам будет сложнее обрести покой. Также снятся вещие сны, в которых усопшие родственники просят перестать оплакивать их. Частые молитвы, заупокойные службы по душам близких людей, заказанные в церквях считается наилучшим выражением искренней к ним любви.
Конечно, трудно сдерживать эмоции, слезы после смерти родственников, противостоять нахлынувшему горю. Душевную боль утраты можно сравнивать со страшными физическими муками. Но покойным от этого легче не станет, а стрессовая ситуация, затяжная депрессия, состояние постоянной печали и скорби приведут к новым неприятностям, ухудшению здоровья живых родственников. Поэтому, не нужно плакать по умершему человеку. Лучше постоянно ставить свечи за упокой его души, и заказывать панихиды.
