Любовные романы Черчилля Черчилль определенно не был донжуаном. За почти полвека, прошедших с момента его смерти, не появилось каких-либо мемуаров или документов, позволяющих уличить его в адюльтере. Добрачные же любовные увлечения Уинстона были хорошо известны еще при

Диета Черчилля В мире у Черчилля была стойкая репутация обжоры и пьяницы. Одним из грехов Уинстона, несомненно, было чревоугодие, да и к спиртному, равно как и к гаванским сигарам, он не был равнодушен. Однако ни обжорой, ни злостным курильщиком (сигары все же безопаснее

Смерть Черчилля К смерти Черчилль относился философски. Он говорил: «Я готов встретиться с Творцом, но не знаю, готов ли Творец к такому тяжкому испытанию, как встреча со мной!» Еще Черчилль утверждал: «Я не боюсь смерти, но собираюсь сделать это наилучшим образом». 8 апреля

Образ Черчилля Преемник Черчилля на посту премьера Энтони Иден как-то назвал его гениальным шоуменом. Друг Уинстона французский писатель Андре Моруа утверждал: «Черчилль – большой знаток законов психологии. Он умело обыгрывает свою диковинную шляпу, непомерно толстые

АНЕКДОТ ПРО ЧЕРЧИЛЛЯ Гайда, «Экстра», мчимся к «Яру»! Так пели мы по пути из новгородского кремля, где мы жили, на Торговую сторону, где мы копали. Строчка, которую мы орали, называя себя почему-то хором имени Склифоссовского, была понятна только нам, московским

Глава 25 Для Черчилля места нет 2 января 1937 г. Черчилль находился в Чартвелле, где встречал Новый год. Там он узнал, что его друг, сотрудник Министерства иностранных дел Ральф Уигрэм, который снабжал его информацией и который в последнее время болел, скончался

Текст речи Л.П. Берии на траурном митинге 9 марта 1953 года во время похорон И.В. Сталина Дорогие товарищи, друзья!Трудно выразить словами чувство великой скорби, которое переживают в эти дни наша партия и народы нашей страны, всё прогрессивное человечество.Не стало Сталина

Речь Черчилля о "железном занавесе", произнесена 5 марта [ 68 ]. Произнося ее в Фултоне, Черчилль предупреждал об усилении контроля Москвы над Восточной и Центральной Европой и призывал к англо- американскому "братскому союзу" для сопротивления советской экспансии [ 18 ]. В этот момент возник серьезный кризис в советско-американских отношениях. Сталин осудил речь Черчилля как "опасный акт, рассчитанный на то, чтобы посеять разлад между странами-союзницами и препятствовать их сотрудничеству"

Ранней весной, 5 марта, в американском городе Фултоне, в Вестминстерском колледже, в присутствии президента США Г. Трумена У. Черчилль произнес свою печально знаменитую речь, положившую начало "холодной войне". Как видим, нам не дали не только 10-15 лет, но и те 2,5 года, о которых говорил Сталин. Черчилль, полагавший, что с Россией можно разговаривать только на силовом языке, предложил создать антисоветский плацдарм, дающий старт на установление англо-американского мирового господства. Назвал он этот плацдарм, как это любят на Западе, элегантно, как некую "братскую ассоциацию народов, говорящих на английском языке. Это означает особые отношения между Британским содружеством наций, с одной стороны, и Соединенными Штатами-с другой... Братская ассоциация требует не только растущей дружбы и взаимопонимания между нашими двумя обширными, но родственными системами общества, но и сохранения близких отношений между нашими военными советниками, проведения совместного изучения возможных опасностей, стандартизации оружия и учебных пособий, а также обмена офицерами и слушателями в технических колледжах. Это должно сопровождаться сохранением нынешних условий, созданных в интересах взаимной безопасности, путем совместного использования всех военно-морских и авиационных баз, принадлежащих обеим странам во всем мире. Это, возможно, удвоило бы мобильность американского флота и авиации. Это значительно увеличило бы мощь британских имперских вооруженных сил и вполне могло бы привести... к значительной финансовой экономии... Впоследствии может возникнуть принцип общего гражданства, и я уверен, что он возникнет".

Этот союз, по мнению Черчилля, должен быть направлен против Советского Союза и зарождавшихся социалистических государств. В этой речи впервые прозвучал антисоветский термин "железный занавес", изобретенный еще в феврале 1945 года Й. Геббельсом. Этот занавес, заявил Черчилль, опустился на Европейский континент и разделил его по линии от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике. Бывший английский премьер призвал применить против СССР силу как можно скорее, пока он не располагает ядерным оружием.

Последствия и оценки

Советская карикатура Бориса Ефимова, изображающая Черчилля во время произнесения Фултонской речи

Сталин практически сразу был проинформирован о речи бывшего союзника по антигитлеровской коалиции. Тассовские шифровки и перевод легли на стол к Сталину и Молотову уже на следующий день. Пару дней с характерной для него осторожностью Сталин ожидал реакции за рубежом. Затем последовала статья академика Е. В. Тарле с историческим обзором внешней политики Великобритании и статья в «Известиях» «Черчилль бряцает оружием». Обо всех перипетиях вокруг речи Черчилля подробно пишет профессор МГИМО историк В. Печатнов в журнале «Источник» № 1 (32) за 1998 год. В СССР текст речи не переводился полностью, но был подробно пересказан в сообщении ТАСС от 11 марта 1946 года .

14 марта И. В. Сталин в интервью «Правде» внимательно дозировал соотношение предупреждения об угрозе возможной войны и призывал к сдержанности, но однозначно поставил Черчилля в один ряд с Гитлером и заявил, что в своей речи тот призвал Запад к войне с СССР, а также обвинил его в расизме

Обвинения Черчилля в «англо-саксонском» расизме стали общим местом в советской пропаганде второй половины 1940-х - начала 1950-х; их использовали даже лингвисты-марристы в проработочной кампании конца 1940-х годов, обратив их против советских языковедов, занимавшихся английским языком .

Для всего мира эта мартовская неделя стала началом «холодной войны».

Современный российский исследователь Н. В. Злобин отмечает «прозорливость и политический инстинкт Черчилля», выразившиеся в этой речи. По его мнению, «его [Черчилля] предвидение на следующие 40 лет структуры и характера международных отношений в целом и советско-американских в частности подтвердилось полностью»

Значение.

К тому времени знаменитый британский писатель Джордж Оруэлл уже назвал нарастающую конфронтацию между Западом и СССР «холодной войной», но лишь публичное выступление Черчилля показало миру, что эта война стала реальностью.

Когда Черчилль несколько дней спустя прибыл в Нью-Йорк, где у Советского Союза было немало поклонников, полиция едва сдерживала негодующие толпы. Некоторые члены Конгресса заявили, что они «шокированы» речью Черчилля, а одна нью-йоркская газета назвала ее «объявлением идеологической войны России». Впрочем, правящие круги Соединенных Штатов уже давно имели аналогичную черчиллевской точку зрения. Еще 22 февраля 1946 г. из Москвы в Вашингтон поступила известная «длинная телеграмма» дипломата Кеннана. В ней автор изложил свое видение основ внешней политики Советского Союза как продолжение экспансионистских традиций царской России, умноженное на перманентное стремление марксизма-ленинизма к расширению своего влияния. «Длинная телеграмма» Кеннана получила широкий отклик в правительственных кругах Вашингтона и заложила основы американской политики «сдерживания». Она предусматривала активное выдвижение Западом более привлекательной идеологической и политической альтернативы в сочетании с военным давлением на СССР.

С другой стороны, происходило ужесточение внешнеполитических позиций СССР. В связи с фултонской речью Черчилля отдел внешней политики ЦК ВКП(б) дал строгое указание «резко усилить работу по разоблачению антисоветских замыслов англо-американцев». Еще ранее, 9 февраля 1946 г., Сталин в своей речи подчеркнул необходимость обеспечить безопасность СССР усилиями советского народа: укреплением бдительности, мобилизацией внутренних ресурсов, ускоренным развитием тяжелой промышленности и наращиванием военного потенциала. Советский лидер выдвинул задачу увеличения втрое советского промышленного производства во избежание «всяких случайностей». Неким аналогом «длинной телеграммы» Кеннана стала аналитическая записка советского посла в Вашингтоне К. Новикова о внешней политике США в послевоенный период, подготовленная им в сентябре 1946 г. Новиков подчеркивал: «Внешняя политика США, отражающая империалистические тенденции американского монополистического капитала, характеризуется в послевоенный период стремлением к мировому господству. Именно таков истинный смысл неоднократных заявлений президента Трумэна и других представителей американских правящих кругов о том, что США имеют право на руководство миром». Записка советского посла подводила к мысли о необходимости жесткого отпора далеко идущим военно-политическим усилиям США.

Тем самым сложилась система представлений, характерная для «холодной войны»: глобальное и тотальное противостояние двух сверхдержав, враждебная риторика с обеих сторон.

Фултонская речь открыла новую эпоху. Параллельно развивались иранский и турецкий кризисы, не за горами были провозглашение доктрины Трумэна, принятие плана Маршалла и многие другие события из истории «холодной войны».

30. «Доктрина Трумэна»: ее содержание и значение для системы континентальной безопасности.

После окончания Второй Мировой войны руководство СССР делало всё возможное, чтобы в странах Центральной и Юго-Восточной Европы к власти пришли просоветские силы, прежде всего коммунистические партии. СССР предъявил территориальные претензии Турции и потребовал изменения статуса черноморских проливов, включая права СССР на создание военно-морской базы в Дарданеллах. В Греции набирало мощь партизанское движение, руководимое коммунистами и подпитываемое поставками из пограничных Албании, Югославии и Болгарии, где уже находились у власти коммунисты. На Лондонском совещании министров иностранных дел стран постоянных членов Совета Безопастности, СССР потребовал предоставления ему права на протекторат над Триполитанией (Ливией), чтобы обеспечить присутствие в Средиземноморье.

СССР стремился использовать систему коллективной безопасности для расширения своего могущества. Это было замечено странами Запада и вызвало тревогу. Во Франции и Италии компартии стали самыми крупными политическими партиями в своих странах. Здесь и ещё в ряде стран Западной Европы коммунисты были в составе правительств. Кроме того, после вывода из Европы основной части американских войск, СССР превратился в доминирующую военную силу в континентальной Европе. Всё благоприятствовало планам советского руководства.

Поиск ответа на советский вызов шёл и в государственном департаменте США. Важную роль в этом сыграл американский дипломат, специалист по России Джордж Кеннан. В феврале 1946 года, работая в посольстве США в Москве, он в телеграмме в Вашингтон изложил основные принципы политики "сдерживания". По его мнению, правительству США надлежало жестко и последовательно реагировать на каждую попытку СССР расширить сферу своего влияния. Далее, для того чтобы успешно противостоять проникновению коммунизма, странами Запада следует стремиться к созданию здорового, благополучного, уверенного в себе общества. Политика "сдерживания" рассматривалась им как способ предотвращения войны и не была нацелена на нанесение СССР военного поражения.

Таким образом, американская политика в отношении СССР приняла новое направление: был взят курс на ограничение распространения коммунистической идеологии в странах западной Европы и поддержки Советским союзом коммунистических движений.

Новая политика выражалась в экономической, финансовой и военной помощи некоммуннистическим, в том числе антидемократическим, режимам. Новую внешнеполитическую доктрину США изложил президент Гарри Трумэн в выступлении 12 марта 1947 г. в американском конгрессе. Она получила название доктрины Трумэна. Начинался длительный период холодной войны. Противники доктрины Трумэна опасались, что её осуществление может привести к вооружённому столкновению с СССР.

12 марта 1947 г. Трумэн произнес речь на объединенном заседании сената и палаты представителей. Отметив вначале, что серьезность положения заставила его явиться перед общим собранием конгрессменов, он обрисовал мрачными красками положение в Греции. Признавая, что он предлагает вмешиваться во внутренние дела других, далеких от Америки государств и что курс, который он рекомендует взять, очень серьезный, Трумэн пытался оправдать свою политику тем, что США должны вмешиваться в жизнь других народов якобы для того, чтобы помогать большинству против меньшинства. В действительности, как отметил Д.Горовиц в книге "Колосс Свободного мира", США неуклонно поддерживают за границей имущих против неимущих, образующих явное большинство. Заявив, что "мир не стоит на месте и что статус кво не нерушим", Трумэн дал понять, что США согласятся лишь с такими изменениями в мире, какие они считают правильными. Если, говорил он дальше, США откажутся "от оказания помощи Греции и Турции в этот роковой час, то это будет иметь далеко идущие последствия для Запада, так же как и для Востока". И Трумэн просил конгресс ассигновать на "помощь" этим двум государствам в течение ближайших 15 месяцев 400 млн. долл. В заключение Трумэн сказал, что США потратили на вторую мировую войну 341 млрд. долл., что ассигнования, которые он сейчас предлагает, это пустяки: всего лишь 0,1% расходов США на эту войну.

Несмотря на проведенную подготовительную работу, "доктрина Трумэна" встретила сильную оппозицию в конгрессе. Прения затянулись на два месяца. В конгрессе многие отдавали себе отчет в том, что означает затея президента США. Один конгрессмен в своем выступлении заявил: "Мистер Трумэн требует вмешательства Америки в крупном масштабе в политические, военные и экономические дела Балкан. Он говорит о таком вмешательстве также в другие страны...Если бы это даже было желательным, США не так сильны, чтобы управлять миром с помощью военных сил." Трумэн сравнивал свою доктрину с "доктриной Монро". Но "доктрина Монро" предусматривала не вмешательство Америка в дела других континентов. Трумэн не только распространил свою доктрину на государства, расположенные в Европе и в Азии, но пошел гораздо дальше. Монро выступил против вмешательства иностранных государств во внутренние дела латиноамериканских стран. Трумэн взял на себя защиту существующего строя Турции и Г Греции не только против внешней, но и против внутренней угрозы. Он поступил так же, как за столетия до него "Священный союз" европейских монархов, который защищал старые реакционные режимы и против которого как раз выступил Монро. Таким образом, между этими двумя доктринами имеется существенное различие. 22 мая 1947 г. "доктрина Трумэна" вступила в силу. Конгресс, санкционируя вмешательство США во внутренние дела стран Ближнего Востока, одобрил поддержку Вашингтоном реакционных сил и режимов во всем мире, курс, поистине чреватый далеко идущими последствиям. Своей доктриной Трумэн добился того, что конгресс возложил на США односторонние обязательства, не обеспечив себя ни союзниками, ни поддержкой ООН. В соответствии с этой доктриной правительство Трумэна, в частности, решило оказать военную помощь Франции в ее колониальной войне в Индокитае, что в конечном итоге привело к скандальной и позорной для Америки войне во Вьетнаме. В Греции и Турции Вашингтон преследовал военно-стратегические цели, и в их числе - укрепление позиций нефтяных монополий США на Ближнем Востоке. Но в общем большом плане "холодной войны" "доктрина Трумэна" представляла лишь предварительную, подготовительную операцию. Основным полем действий в этой войне Вашингтон в то время считал Западную Европу.

31. «План Маршалла»: его содержание и значение для экономического восстановления Европы.

После всестороннего обсуждения Маршалл изложил публично основные моменты этого плана в своей речи 5 июня 1947 г. в Гарвардском университете. Так зародился "план Маршалла". Этот план преследовал далеко идущие экономические, политические и военно-стратегические цели. Западная Европа служит не только прямо, но и косвенно важнейшим рынком для американского капитализма. Экспорт продовольствия и сырья в Европу из Латинской Америки, Канады и других стран увеличивает покупательную способность, а следовательно, и значение этих стран как рынка для товаров США. В 1947 г. экспорт США превысил импорт примерно в 2,5 раза, а экспорт США в Европу превысил импорт из Европы в 7 раз. Такой ненормальный баланс в американской торговле с Европой неизбежно должен был в дальнейшем оказывать пагубное воздействие на все состояние внешней торговли США. Принимая во внимание обострившуюся борьбу двух систем в результате развернутой Соединенными Штатами политики "холодной войны", в Вашингтоне считали, что стабилизация и усиление позиций капитализма в Западной Европе выгодны для США экономически и необходимы политически. Между тем в первые послевоенные годы частный капитал США неохотно шел за границу. Со временем окончания ленд-лиза в 1945 г. до весны 1949 г. правительство США предоставило иностранным государствам в виде займов и субсидий около 20 млрд. долл., а экспорт частного капитала из США составил за это время лишь около 1,5 млрд. долл. А главное, в Вашингтоне в это время готовились планы объединения капиталистической Европы против СССР.

Для этого необходимо было прежде всего подкрепить экономически и политически позиции капитализма в Европе. И "план Маршалла" действительно послужил экономической и политической основой для агрессивного военного союза. Спустя почти 20 лет в сенате США открыто признали: "План Маршалла положил основу Североатлантическому союзу". Таким образом "план Маршалла" наряду с некоторыми экономическими задачами имел, как и "доктрина Трумэна", военнополитическое назначение.

Значение «плана Маршалла»

Администрация Г.Трумэна запросила у конгресса на «план Маршалла» 29 млрд долл. в расчете на 4 года с 1948 по 1952 г. Фактически в Европу поступило около 17 млрд долл. Помощь выделялась в основном в форме товарных поставок американской промышленной продукции на основе займов и безвозмездных субсидий. Основными получателями помощи стали Франция, Великобритания, Италия и Западная Германия.

Наиболее критичные оценки этого плана строятся на аргументе о заинтересованности Вашингтона в сбросе американской товарной {♦} продукции европейским потребителям за счет госбюджета США ради избежания назревавшего в американской экономике кризиса перепроизводства. В самом деле, значительная часть средств на оказание помощи Европе фактически пошла на счета американских компаний-производителей.

Причем, в момент получения помощи в 1948 г. европейские страны уже прошли пик разрухи. Повсюду, за исключением Германии, был достигнут довоенный уровень производства. Поэтому «план Маршала» для многих европейских стран был не средством спасения от экономического краха, а инструментом ускорения хозяйственного развития.

Американская помощь была средством привязки европейских стран к американской экономике и инструментом, который позволял Вашингтону влиять на развитие Западной Европы. Переориентация восточноевропейских стран на экономические связи с СССР лишила западноевропейские государства традиционных источников продовольствия, сырья и рынков. Им невольно пришлось переключаться на импорт из США, имевшихся у некоторых европейских государств колониальных владений и стран периферийных регионов мира.

Соединенные Штаты, опасаясь кризиса платежей, выделяли европейским странам долларовые кредиты для оплаты товарных закупок как в самих США, так и в третьих странах. Вследствие этого наблюдались приток американских долларов в экономики развивающихся государств и начальная долларизация последних. Американские валютные поступления в колонии стимулировали в них производство продовольствия – так же, как и добычу нефти в странах Ближнего Востока.

«План Маршалла» убедил США в слабости старых колониальных держав и неизбежности их ухода с периферии международной системы. Президент Г.Трумэн стал размышлять о противостоянии с коммунизмом вне Европы. Чем неустойчивей казалась в Вашингтоне обстановка в Старом Свете, тем сильнее были настроения в пользу освоения альтернативных по отношению к нему экономических связей. На рубеже 40-х и 50-х годов стал возрастать интерес США к ресурсам Канады, стран Латинской Америки, бассейна Тихого океана и Северной Африки.

Наконец, план Маршалла нейтрализовал в Европе настроения в пользу «обогащения по Гитлеру, Муссолини или Сталину» – через создание систем государственного патернализма или насильственной уравнительности. Он способствовал осуществлению альтернативного варианта движения к общественному богатству – через политическую демократизацию и модернизацию отношений предпринимателей с работающими. Итогом экономической реконструкции в Европе стала «товаризация» массового сознания, которая заменяла собой идеологизацию, типичную для межвоенного периода.

План реформировал европейский капитализм через внедрение в него американских стандартов, производственных практик и норм, {♦} этики производственных отношении, научной организации производства, обновление оборудования и экспорт новых идей. Американское экономическое мышление принесло новый для Европы лозунг – «и прибыли, и зарплаты». Характерный для экономической модели США упор на стимулирование потребления в условиях европейских обществ способствовал разрушению консервативных социальных иерархий и облегчал диалог классов, отсутствие которого могло вести к новым революциям.

Холодная война разгорелась в немалой степени из-за того, что Запад и Советский Союз неправильно оценивали намерения друг друга. Каждая из сторон считала, что другая проводит в жизнь тщательно разработанный дьявольский план раздела мира. Декларативные заявления принимали за уже разработанный оперативный план. И тут же принимались ответные меры. Чем больше одна сторона верила созданному ей же образу другой стороны, тем сильнее становилась взаимная враждебность.

Фултон так и остался маленьким городком в штате Миссури, родном штате президента Трумэна. Главная достопримечательность - Вестминстерский колледж, куда в марте 1946 года президент США Гарри Трумэн привез Уинстона Черчилля.

Старомодный аристократ

Его семья поколениями давала Англии государственных деятелей и солдат. У него никогда не было времени на серьезный анализ. Он был блистательным импровизатором, человеком неожиданных идей и стремительных действий. Его не пугали трагизм и кровь войны. Его характер закалился в борьбе, когда выбор был простым: убей или тебя убьют.

Черчилль жил идеалами исчезнувшей Британской империи. Иногда вел себя как выдающийся государственный деятель, иногда как большой ребенок. У Черчилля легко зарождалась эмоциональная привязанность к тем, с кем ему приходилось сотрудничать, временами даже к Сталину.

25 мая 1945 года на аудиенции у короля он подал в отставку как премьер-министр кабинета военного времени. Король поручил ему провести выборы, которые назначили на 5 июля. Черчилль, находившийся в ореоле славы, рассчитывал на победу. Но победили лейбористы, обещавшие создать государство всеобщего процветания.

Черчилль казался сломленным человеком, бледной тенью великого лидера. Он привык к тому, что его появление на публике вызывало неподдельный энтузиазм. После разгрома Франции летом 1940 года его голос был единственным оружием англичан, оставшихся один на один с нацистской военной машиной. Когда он выступал по радио, все так внимательно вглядывались в громкоговорители, будто могли каким-то чудом разглядеть его лицо. После капитуляции Германии он признался: без войны стало скучновато. Ощущение опасности гальванизировало его мысль, пробуждало в нем жажду действий.

Его уговаривали уйти из политики. Но он следил за той драмой, которая разворачивалась на просторах разрушенной Европы. И отказался удалиться на покой.

В Фултон Трумэн и Черчилль приехали на поезде. Черчилль был в отличном настроении. Перед ужином выпил пять порций скотча. Утром 5 марта он внес последние исправления в свою речь, которую размножили на ротапринте. Послушать его собрались тысячи человек. Они с трудом разместились в спортивном зале колледжа.

У меня нет ни официального поручения, ни статуса для такого рода выступления, и я говорю только от своего имени, - так начал свою речь Черчилль. - Мы не можем закрывать глаза на то, что свободы, которыми пользуются граждане во всей Британской империи, не действуют в значительном числе стран. В этих государствах простые люди находятся под властью полицейских правительств. В наши обязанности не может входить насильственное вмешательство во внутренние дела стран, с которыми мы не находимся в состоянии войны. Но мы должны неустанно и бесстрашно провозглашать великие принципы свободы и прав человека.

В Ялте в феврале 1945 года Сталин, Черчилль и Рузвельт установили рубеж, на котором должны были встретиться наступающие советские войска и войска союзников. После войны эта демаркационная линия превратилась в линию раздела Европы. Сталин считал, что победитель в войне имеет право на территориальные приобретения. Он намерен был создать вокруг Советского Союза пояс дружественных государств. Все территории, на которые вступила Красная армия, должны были войти в советскую сферу влияния. На Западе видели, что Сталин установил прокоммунистические правительства во всех странах, где была Красная армия, и что свободными выборами в Восточной Европе и не пахнет.

Никто не знает намерения Советской России и ее международной коммунистической организации и каковы пределы, если таковые существуют, их экспансии, - продолжал Черчилль. - Я глубоко восхищаюсь доблестным русским народом и моим товарищем военных лет маршалом Сталиным. Мы понимаем, что России необходимо обеспечить безопасность своих западных границ, устранив любую возможность германской агрессии. Мы рады, что Россия заняла законное место среди ведущих мировых держав. Мы приветствуем ее флаг на морях. Но я не могу не сказать о том, что происходит в Европе. На мир, озаренный победой союзников, пала тень.

Понятие "железный занавес" Черчилль впервые употребил не в Фултоне, а раньше, в письме президенту Трумэну 12 мая 1945 года: "Железный занавес опустился над их фронтом. Мы не знаем, что за ним происходит". Но письмо прочитал один Трумэн, а фултонская речь прогремела на весь мир:

От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике железный занавес опустился на наш континент. По ту сторону занавеса все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы - Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София. Все эти знаменитые города и их население оказались в советской сфере… Почти все эти страны управляются полицейскими правительствами, в них нет подлинной демократии… Это явно не та свободная Европа, ради которой мы сражались. Я не верю, что Советская Россия жаждет войны. Она жаждет неограниченного расширения своей власти и идеологии. Из того, что я наблюдал в годы войны, я заключаю, что наши русские друзья и соратники ничем не восхищаются больше, чем силой, и ничего они не уважают меньше, чем слабость, особенно военную слабость.

Историю холодной войны принято отсчитывать от фултонской речи Черчилля, хотя в реальности она началась раньше. Вот главный вопрос: холодная война была неизбежной?

Что мир потерял со смертью Рузвельта

12 апреля 1945 года на теплых источниках в штате Джорджия от кровоизлияния в мозг скончался президент Соединенных Штатов Франклин Делано Рузвельт. Ему было всего 63 года. Подписывая срочные бумаги, он пожаловался на невыносимую головную боль. И рухнул на пол.

Американского посла в Москве Аверелла Гаррина привезли к Сталину.

"Он встретил меня скорбным молчанием, - вспоминал Гарриман, - и не отпускал моей руки секунд тридцать…

Президент Рузвельт умер, - сказал Сталин, - но дело его должно быть продолжено. Мы окажем президенту Трумэну поддержку всеми своими силами".

Сталин связывал с Рузвельтом немалые надежды. Судьба послевоенного мира во многом зависела от позиции президента Соединенных Штатов. Рузвельт считал, что после войны предстоит создать систему коллективной безопасности, избегая соперничества среди победителей. Рузвельт говорил, что после войны останутся четыре полицейских, которые будут следить за остальными странами - Англия, США, Советский Союз и Китай. Этим четырем странам только и будет позволено иметь оружие.

К американскому президенту в Москве относились заметно лучше, чем к Черчиллю. В военные годы выступления Рузвельта печатались в советской прессе и комментировались самым благоприятным образом.

"Сталин чувствовал себя с президентом вполне комфортно - считал Гарриман. - Сталин обращался с президентом как со старшим, всячески стараясь понять, что у него на уме. Мысли Рузвельта ему, очевидно, нравились, он относился к президенту с особым почтением и уважением".

Рузвельт верил, что накал напряженности можно снизить с помощью доброй воли, и у него это получалось. Если бы Рузвельт еще пожил, возможно, накал и масштабы холодной войны были бы меньшими. Но мастер очаровывать людей и находить компромиссы Франклин Делано Рузвельт ушел в мир иной. Знакомого Сталину и симпатичного ему президента сменил вице-президент Гарри Трумэн, который не имел опыта в международных делах и презирал безбожный коммунизм.

Если бы Сталин поехал в Америку

В Москве были крайне недовольны речью Черчилля. Трумэн тут же пригласил Сталина в Америку и обещал, что ему будет предоставлена такая же возможность обратиться к американцам.

Я бы с удовольствием посетил Соединенные Штаты, но возраст берет свое, - ответил послу Сталин. - Врачи говорят, что я не могу совершать далекие путешествия и должен соблюдать строгую диету. Я напишу президенту и объясню, почему не могу принять его приглашение. Человек должен беречь свои силы. Президент Рузвельт был человеком долга, но не берег силы. Если бы он это делал, был бы жив и сейчас.

Трудно сказать, что бы произошло, если бы Сталин принял приглашение Трумэна и отправился за океан. Впоследствии на Хрущева и Брежнева поездки в Америку производили сильнейшее впечатление. Личное знакомство с Соединенными Штатами, с американским образом жизни, с американцами немало способствовало снижению напряженности. Но Хрущев и Брежнев были людьми иного поколения. И по характеру иными. Они хотели общения с людьми.

Сталин был кабинетным вождем. Он и по собственной стране не ездил и потребности такой не ощущал. Редко выступал, общался с узким кругом доверенных лиц. Возможно, и в Вашингтоне он бы просидел все дни в советском посольстве, покидая его только для переговоров. Ничего бы не увидел и своего отношения к американцам не изменил.

После встречи в Тегеране президент Рузвельт был чрезвычайно удивлен, увидев, как плохо Сталин информирован о политической ситуации в Соединенных Штатах. Советский вождь получал массу детальной информации от своих дипломатов, но они рисовали неверную картину жизни западного общества.

А на Западе плохо понимали советскую жизнь. Один из иностранных корреспондентов в Москве заметил:

Нет специалистов по Советскому Союзу, есть только разные степени непонимания.

Война идеологий

Холодная война в любой момент могла перерасти в горячую. Несколько раз мир стоял на грани ядерного конфликта. Градус конфронтации повышался с каждым часом, и некогда было раздумывать, и на удар хотелось отвечать ударом, и все вокруг требовали жесткости и принципиальности - "не отступи, не смалодушничай!", и уже генштабисты раскладывали на столе свои карты, и военные властно отодвигали политиков в сторону. Может быть, только счастливая случайность да крепкие нервы некоторых национальных лидеров спасли нас от ядерной войны.

Многим историкам сегодня холодная война видится как трагедия, которую невозможно было избежать: дело в извечном геополитическом противостоянии России и ее западных соседей. Таков был расколотый национальными и блоковыми интересами мир, потому не так сложно было вскоре после второй мировой соскользнуть в новое противостояние. Есть иная точка зрения. Большевистская революция была сама по себе провозглашением холодной войны, потому что ставила целью мировую революцию. За месяц до фултонской речи, 9 февраля 1946 года, Сталин выступил перед избирателями на выборах Верховного Совета СССР. Он предупредил, что коммунизм и капитализм несовместимы, поэтому война неминуема...

Это была война идеологий. Археологические исследования идеологических развалин открывают неприятную истину: семена страха, предубеждений и ненависти к окружающему миру прорастают вновь и вновь. Запасы злобы и вражды стратегического значения переходят от одного поколения к другому. От этого наследства не спешат отказываться. Как заметил немецкий писатель лауреат нобелевской премии Гюнтер Грасс, хотя уже нет "железного занавеса", он все равно еще отбрасывает тень. Словно в каком-то смысле мы и в самом деле обречены вновь и вновь возвращаться в те времена.

Между тем

В 2007-м году в Москву приезжала внучка Уинстона Черчилля Силия Сандис, снимавшая фильм "Лев и медведь" об отношениях своего деда со Сталиным. И на утверждение о том, что именно речь Черчилля в Фултоне положила начало холодной войне, ответила так:

- Это не было началом. Черчилль сказал то, что думал, что было ослепительно очевидно для многих. Дед еще до окончания войны знал, что история будет двигаться в таком направлении. И это его печалило, угнетало. Вспомните, что произошло уже после Тегерана-43 на конференции в Ялте, где его как бы отодвинули в сторону. Возможно, больше всего в жизни он сожалел о том, что так и не увидит окончания этой "холодной войны". Он был бы счастлив, если бы события в мире пошли иным чередом, но... Да и речь в Фултоне я не считаю чем-то уж таким особым. Просто президент Трумэн попросил деда выступить. И он выступил с тем, что у него действительно наболело.

Подготовил Николай Долгополов

[Из Мускулы мира , М., ЭКСМО, 2006.]

Предисловие

"Фултонская речь по праву считается самым важным и ярким выступлениям Черчилля в качестве лидера оппозиции3 , каковое положение он занимал в период с 1945 по 1951 годы. В ней впервые прозвучали такие выражения, как "особые отношения" и "мускулы мира", сразу же ставшие крылатыми и до сих пор остающиеся в лексиконе политиков и журналистов. Но знаменитой Фултонская речь стала главным образом благодаря тому огромному впечатлению, которое она произвела как на Соединенные Штаты и Западную Европу, так и на весь мир в целом, в особенности той своей частью, где речь идет о "железном занавесе", и в этом смысле ее влияние на ход мировых событий трудно переоценить.

Поэтому не случайно русские историки традиционно считают датой начала "холодной войны" тот день, месяц и год, когда была произнесена эта речь. Стиль и слог Фултонской речи, ее стройная композиция, блестящее умение автора переходить от одной темы к другой с постепенным наращиванием накала повествования до подобной разряду молнии кульминационной точки в конце - все это дает основания относить Фултонскую речь к подлинным шедеврам ораторского искусства".

Роберт Роудз Джеймс

Текст речи

Я рад был сегодня приехать к вам в Вестминстерский колледж и считаю для себя большой честью получить от вас ученую степень. Должен сказать, что слово "Вестминстер" почему-то кажется мне знакомым. У меня такое впечатление, будто я где-то слышал его и раньше. И в самом деле, ведь именно в Вестминстере 2 я получил свое главное образование в области политики, диалектики, риторики, ну и кое в каких других областях. В сущности, тот Вестминстер, который столь многому меня научил, и колледж, в котором учитесь вы, - заведения очень схожие или, во всяком случае, в достаточной степени родственные.

Считаю также большой честью - для частного лица, пожалуй, невиданной - быть представленным академической аудитории самим президентом Соединенных Штатов Америки.

Все это дает мне основания, подкрепляемые опытом всей моей жизни, поразмыслить над теми проблемами, которые возникли перед нами сегодня, после нашей полной победы в недавно окончившейся войне, и попытаться убедить вас, насколько это в моих силах, что все, что было достигнуто ценой

столь многих жертв и страданий, не должно быть утрачено, и в этом я усматриваю залог безопасности и процветания человечества в будущем.

Соединенные Штаты Америки находятся сегодня на вершине могущества, являясь самой мощной в мире державой, и это можно расценить как своего рода испытательный момент для американской демократии, ибо превосходство в силе означает и огромную ответственность перед будущим. Оглядываясь вокруг себя, вы должны заботиться не только об исполнении своего долга перед всем человечеством, но и о том, чтобы вы не опускались ниже достигнутого вами высокого уровня. Перед обеими нашими странами открываются новые, блестящие перспективы и возможности. Отказавшись от них, или пренебрегши ими, или же использовав их не в полную меру, мы навлекли бы на себя осуждение наших

потомков на долгие времена. Необходимо, чтобы последовательность в мыслях, настойчивость в достижении целей и величественная простота в решениях определяли и направляли политику англоязычных стран в годы мира точно так же, как и в годы войны. Мы обязаны справиться с этой нелегкой задачей, и я не сомневаюсь, что нам это удастся.

Американские военные, сталкиваясь с серьезными ситуациями, обычно озаглавливают свои директивы словами "генеральная стратегическая концепция", и в этих словах заключена великая мудрость, ибо они помогают сформулировать стоящие перед ними задачи с предельной ясностью. В чем же заключается наша генеральная стратегическая концепция, которую нам с вами нужно принять сегодня? Не в чем ином, как в обеспечении безопасности и благоденствия, свободы и процветания всех мужчин и всех женщин во всех домах и во всех семьях на всей земле. Но прежде всего я имею в виду бесчисленное множество домов, как частных, так и многоквартирных, обитатели которых, зарабатывая на жизнь наемным трудом, умудряются, несмотря на все превратности и трудности жизни, ограждать своих домочадцев от невзгод и лишений и воспитывать своих детей в духе почитания Бога, то есть в соответствии с теми высокими нравственными принципами, которые играют столь важную роль в жизни человека.

Чтобы миллионы и миллионы людей, живущих в этих домах, действительно чувствовали себя в безопасности, они должны быть защищены от двух чудовищных мародеров - войны и тирании. Все мы хорошо знаем, какие ужасные

потрясения переживает рядовая семья, когда на ее кормильца обрушиваются проклятия войны, принося бесчисленные страдания также и тем, ради благополучия которых ой трудится в поте лица. Мы с ужасом взираем на страшные разрушения, которым подверглась Европа, во многом лишившаяся своего былого величия, и значительная часть Азии. Когда в результате черных замыслов злодейских умов, поощряемых агрессивными устремлениями могущественных держав, на огромных просторах земли разрушаются сами устои цивилизованного общества, простым людям приходится сталкиваться с такими невероятными трудностями, с которыми они не в состоянии справиться. Они видят окружающий мир обезображенным, распавшимся на куски, превращенным в страшное месиво.

Стоя здесь перед вами в этот тихий, погожий день, я с содроганием думаю о том, какие тяжкие времена переживают сейчас миллионы людей и какое страшное время их ждет,

если на землю крадущейся походкой придет незваный гость - голод. Существует выражение "неисчислимая сумма человеческих страданий". И в самом деле, кто может сосчитать, чему равна эта сумма? Наша первостепенная задача - более того, наш высочайший долг - уберечь жилища простых людей от ужасов и потрясений еще одной такой же войны, и в этом, я думаю, все со мной согласятся. Определив "генеральную стратегическую концепцию" и оценив необходимые для ее осуществления ресурсы, наши американские коллеги-военные всегда переходят к следующему этапу - выбору способа, с помощью которого эта концепция может быть реализована. Что ж, в этом отношении страны мира также пришли к полному согласию. Уже начала свою работу всемирная организация, ООН, являющаяся преемницей Лиги Наций и созданная главным образом для предотвращения новой войны. Присоединение к ООН Соединенных Штатов4 , учитывая огромную роль вашей страны в международных делах, придает этой новой организации особый авторитет. Мы должны постоянно заботиться о том, чтобы работа ООН была как можно более продуктивной и носила реальный, а не показной характер, чтобы организация эта была активно действующей силой, а не просто трибуной для пустословия, чтобы она стала подлинным Храмом Мира, где когда-нибудь будут вывешены щиты с гербами огромного множества стран, а не превратилась во вторую вавилонскую башню или в место для сведения счетов. Прежде чем нам удастся избавиться от необходимости основывать гарантии своей национальной

безопасности на одних лишь вооруженных силах, мы должны будем удостовериться, что наш общий Храм Мира возведен не на зыбучих песках или болотной трясине, а на твердом, каменном основании. Всякий, кто способен реально мыслить, понимает, что нам предстоит долгий и трудный путь, но если мы проявим такую же последовательность и настойчивость в наших действиях, какую проявляли в годы войны - хотя, увы, не в годы передышки между войнами,- то можно не сомневаться, что в конце концов мы достигнем поставленной нами цели.

С чего же начать? Хотел бы сделать на этот счет одно конкретное и вполне реальное предложение. Ни один суд, ни административный, ни уголовный, не может нормально функционировать без шерифов и полицейских. Точно так же Организация Объединенных Наций не сможет эффективно работать, если не будет иметь в своем распоряжении международные вооруженные силы. В таком деле нужно действовать не спеша, шаг за шагом, но начинать мы должны уже сейчас. Предлагаю, чтобы каждое входящее в Организацию Объединенных Наций государство выделило в ее распоряжение определенное количество эскадрилий. Эти эскадрильи будут проходить обучение и военную подготовку у себя на родине, а затем перебрасываться в порядке ротации из одной страны в другую. Военная форма у летчиков может быть национальная, но нашивки на ней должны быть интернациональные. Никто не может потребовать, чтобы какое-либо из этих соединений воевало против своей собственной страны, но во всех других отношениях

они должны быть в полном подчинении у ООН. Начать формирование международных вооруженных сил следует на достаточно скромной основе, а затем, по мере увеличения доверия к ним, можно приступить и к постепенному их наращиванию. Этот замысел, возникший у меня еще после Первой мировой войны, так и не был осуществлен, и мне бы очень хотелось верить, что он все-таки станет реальностью, причем в самом ближайшем будущем.

В то же время должен сказать, что было бы непростительной ошибкой доверить всемирной организации, пока еще переживающей период младенчества, секретную информацию о производстве и способах применения атомной бомбы - информацию, являющуюся совместным достоянием Соединенных Штатов, Великобритании и Канады. Было бы настоящим безумием и преступной неосмотрительностью сделать эту информацию доступной для всеобщего пользования в нашем далеко еще не успокоившемся и не объединившемся мире. Ни один человек ни в одной стране на нашей земле не стал спать хуже по ночам оттого, что секрет производства атомного оружия, а также соответствующая технологическая база и сырье сосредоточены сегодня главным образом в американских руках. Но я не думаю, что все мы спали бы столь же спокойно, если бы ситуация была прямо противоположной и монополией на это ужасное средство массового уничтожения завладело - хотя бы на время - какое-нибудь коммунистическое или неофашистское государство. Одного лишь страха перед атомной бомбой было бы достаточно, чтобы они смогли навязать свободному,

демократическому миру одну из своих тоталитарных систем, и последствия этого были бы просто чудовищны. Однако Богу было угодно, чтобы этого не случилось, и у нас хватит времени, чтобы привести наш дом в порядок еще до того, как мы можем оказаться перед подобной угрозой. Если мы приложим максимум усилий, то сумеем сохранить достаточное преимущество в этой области и тем самым предотвратить опасность применения кем бы то ни было и когда бы то ни было этого смертоносного оружия. Со временем, когда установится подлинное братство людей, найдя свое реальное воплощение в учреждении международной организации, которая будет обладать всеми необходимыми средствами, чтобы с ней считался весь мир, разработки в области атомной энергии могут быть без всяких опасений переданы этой международной организации.

А теперь я хотел бы перейти ко второму из упомянутых мною двух бедствий, угрожающих каждому дому, каждой семье, каждому человеку, - а именно, к тирании. Мы не можем закрывать глаза на тот факт, что демократические свободы, которыми пользуются граждане на всех территориях Британской империи5 , не обеспечиваются во многих других государствах, в том числе и весьма могущественных. Жизнь простых граждан в этих государствах проходит под жестким контролем и постоянным надзором различного рода полицейских режимов, обладающих неограниченной властью, которая осуществляется или самолично диктатором, или узкой группой лиц через посредство привилегированной партии и политической полиции. Не наше

дело - особенно сейчас, когда у нас самих столько трудностей - насильственно вмешиваться во внутренние дела стран, с которыми мы не воевали и которые не могут быть отнесены к числу побежденных. Но в то же время мы должны неустанно и бескомпромиссно провозглашать великие принципы демократических прав и свобод человека, являющихся совместным достоянием всех англоязычных народов и нашедших наиболее яркое выражение в американской Декларации независимости, вместившей в себя традиции таких основополагающих актов, как Великая хартия вольностей6 , Билль о правах7 , Хабеас Корпус8 , положение о суде присяжных и, наконец, английское общее право.9

Все это означает, что, во-первых, граждане любой страны имеют право избирать правительство своей страны и изменять характер или форму правления, при которой они живут, путем свободных, беспрепятственных выборов, проводимых через посредство тайного голосования, и право это должно обеспечиваться конституционными нормами этой страны; во-вторых, в любой стране должна господствовать свобода слова и мысли и, в-третьих, суды должны быть независимы от исполнительной власти и свободны от влияния каких-либо партий, а отправляемое ими правосудие должно быть основано на законах, одобряемых широкими слоями населения данной страны или освященных временем и традициями этой страны. В этом заключаются основополагающие принципы демократических свобод, о которых должны помнить в каждом доме и в каждой

семье. В этом же состоит и суть воззвания английского и американского народов, с которым они обращаются ко всему человечеству. Пусть же слово у нас никогда не расходится с делом, а дело - со словом.

Я вам назвал две главные опасности, угрожающие каждому дому и каждой семье,- войну и тиранию. Но я не упомянул о бедности и лишениях, которые для многих людей являются основной причиной забот и тревог. Если будет устранена опасность войны и тирании, то не может быть никаких сомнений, что развитие науки и международного сотрудничества позволит человечеству, прошедшему столь жестокую школу войны, достигнуть в ближайшие несколько лет, максимум в ближайшие несколько десятилетий, такого стремительного роста материального благополучия, которого оно не знало за всю свою многовековую историю. А пока что, в наше безрадостное и нелегкое время, мы оказались во власти голода и отчаяния, явившихся следствием колоссального напряжения и огромных жертв, которых стоила нам война. Но время это минует, причем, я думаю, очень быстро, и тогда не останется никаких причин, кроме разве что человеческой глупости и нечеловеческих преступлений, которые помешали бы наступлению для всех народов земли века подлинного изобилия. Я люблю приводить слова, услышанные мною где-то с полвека назад от блестящего оратора и моего хорошего друга, американца ирландского происхождения мистера Берка Кокрана: "Всем всего хватит на земле нашей. Она у нас щедрая мать и накормит всех своих детей досыта, лишь бы они не забывали воз-

делывать и удобрять ее почву и жили в мире, справедливости и согласии". Уверен, что вы тоже так думаете.

Продолжая придерживаться нашего с вами метода "генеральной стратегической концепции", перехожу теперь к главному из того, что хотел бы вам сегодня сказать. Мне трудно представить, чтобы обеспечение эффективных мер по предотвращению новой войны и развитию тесного сотрудничества между народами было возможно без создания того, что я бы назвал братским союзом англоязычных стран. Под этим я имею в виду особые отношения между Великобританией и Британским Содружеством наций, с одной стороны, и Соединенными Штатами Америки, с другой. Сейчас не время для произнесения общих фраз, поэтому я постараюсь быть как можно более конкретным. Такого рода братский союз означает не только всемерное укрепление дружбы и взаимопонимания между нашими двумя столь схожими политическими и общественными системами народами, но и продолжение тесного сотрудничества между нашими военными советниками с переходом в дальнейшем к совместному выявлению потенциальной военной угрозы, разработке схожих видов вооружений и инструкций по обращению с ними, а также взаимному обмену офицерами и курсантами военных и военно-технических учебных заведений. Это должно сочетаться с такими мерами по обеспечению взаимной безопасности, как совместное использование всех имеющихся у каждой из наших стран в различных точках земного шара военно-морских и военно-воздушных баз, что позволит удвоить мобильность как американских, так и британских

военно-морских и военно-воздушных сил и даст, в результате стабилизации мировой обстановки, значительную экономию финансовых средств. Уже и сейчас в нашем совместном пользовании находится целый ряд островов, и в ближайшем будущем их число увеличится.

У Соединенных Штатов уже есть долгосрочный договор об обороне с доминионом Канадой, нашим преданным союзником по Британскому Содружеству наций. Американо-канадский договор зиждется на более реальных основах, чем многие из тех, что обычно заключаются в рамках чисто формальных союзов, и подобного рода принцип полного учета взаимных интересов должен быть распространен на все страны Содружества. Только так мы обеспечим нашу коллективную безопасность и сможем вместе работать во имя высоких и понятных всем целей, во имя нашего общего блага, не нарушая при этом интересов всех других стран. Наступит такое время - а я уверен, что оно наступит,- когда станет реальностью институт общего гражданства, но предоставим это решать будущему, чью протянутую руку многие из нас видят уже сейчас.

Однако прежде всего мы должны задаться вопросом, не помешают ли особые отношения между Соединенными Штатами и Содружеством выполнению наших общих обязанностей перед Организацией Объединенных Наций, что должно быть нашей главной заботой? Мой ответ однозначен: такого рода отношения между любыми странами не только не помешают этому, но и, напротив, послужат надежнейшим средством, с помощью которого такая всемирная

организация, как ООН, достигнет по-настоящему высокого статуса и действенного влияния. Уже сейчас существуют особые отношения между Соединенными Штатами и Канадой, о чем я уже упоминал, и в то же время Соединенные Штаты установили такие же отношения с южноамериканскими республиками. Мы, британцы, заключили договор о сотрудничестве и взаимопомощи сроком на 20 лет с Советской Россией, и я вполне согласен с мистером Бевином, министром иностранных дел Великобритании, что этот договор может быть продлен до 50 лет - мы, по крайней мере, готовы на это. Нашей единственной целью в таких договорах являются именно взаимопомощь и сотрудничество. Союз Британии с Португалией не прерывается с момента его заключения, то есть с 1384 года, и особенно плодотворным наше сотрудничество с этой страной было в критические моменты недавно окончившейся войны. Ни одно из названных мной соглашений не противоречит общим интересам каких-либо стран, являющихся субъектами международных договоров, или деятельности какой-либо всемирной организации - напротив, они только способствуют им. Недаром ведь сказано: "В доме Отца Моего обителей много"10 Союзы, предполагающие особые, двусторонние отношения между государствами-членами Организации Объединенных Наций, но не имеющие агрессивной направленности против каких-либо других стран и не таящие в себе каких-либо скрытых замыслов, несовместимых с уставом ООН, не только никому не приносят вреда, но и являются очень полезными - я бы даже сказал, просто необходимыми.

Ранее я говорил о Храме Мира. Храм этот должны воздвигать строители со всех концов света. Если двое строителей хорошо знают друг друга, если они в добрых отношениях, если их семьи общаются между собой, если у них есть взаимная "вера друг в друга, надежда на лучшее будущее друг друга и терпимость к недостаткам друг друга" (пользуюсь удачным выражением, которое прочел на днях в какой-то из ваших газет), то почему бы им не работать вместе, решая общие задачи в качестве друзей и партнеров? Почему бы им не пользоваться общими орудиями труда, повышая тем самым продуктивность своей работы? И в самом деле, почему бы им не делать этого? Ибо в ином случае Храм Мира не будет построен, а если и будет, то в скором времени развалится на куски, так что мы опять убедимся, что так ничему и не научились, и нам придется вновь, уже в третий раз, обучаться в жестокой школе войны, и наука эта будет нам стоить во сто крат больше, чем та, которую мы недавно прошли. И тогда вернется темное средневековье, вернется на сверкающих крыльях науки каменный век, а те достижения мысли, которые сулили человечеству неизмеримые материальные блага, могут обернуться его полным уничтожением. Знайте же, говорю я вам: времени у нас остается совсем немного. Мы не можем допустить, чтобы события развивались самотеком и чтобы наступил такой час, когда что-то изменить будет уже слишком поздно. Если для этого нужен братский союз, о котором я говорил, со всеми преимуществами, что он может нам дать, среди которых главное - укрепление взаимной безопасности наших

двух стран, то давайте сделаем так, чтобы об этом великом событии узнало все человечество и чтобы этот союз сыграл свою заметную роль в возведении фундамента прочного мира. Давайте выберем дорогу мудрости. Лучше заранее предупредить болезнь, чем лечить ее.

Сегодня на сцену послевоенной жизни, еще совсем недавно сиявшую в ярком свете союзнической победы, легла черная тень. Никто не может сказать, чего можно ожидать в ближайшем будущем от Советской России и руководимого ею международного коммунистического сообщества и каковы пределы, если они вообще существуют, их экспансионистских устремлений и настойчивых стараний обратить весь мир в свою веру. Я лично восхищаюсь героическим русским народом и с большим уважением отношусь к моему товарищу по военному времени маршалу Сталину. В Британии - как, я не сомневаюсь, и у вас в Америке тоже - с глубокой симпатией и искренним расположением относятся ко всем народам Советской России. Невзирая на многочисленные разногласия с русскими и всяческого рода возникающие в связи с этим проблемы, мы намерены и в дальнейшем укреплять с ними дружеские отношения. Нам понятно желание русских обезопасить свои западные границы и тем самым устранить возможность новой германской агрессии. Мы рады тому, что Россия заняла принадлежащее ей по праву место среди ведущих стран мира. Мы рады видеть ее флаг на широких просторах морей. А главное, мы рады, что связи между русским народом и нашими двумя родственными народами по обе стороны Атлантики

приобретают все более регулярный и прочный характер. В то же время считаю своим долгом обратить ваше внимание на некоторые факты, дающие представление о нынешнем положении в Европе, излагая их перед вами такими, какими их вижу, против чего, мне хочется надеяться, вы не станете возражать.

Протянувшись через весь континент от Штеттина11 на Балтийском море и до Триеста на Адриатическом море, на Европу опустился железный занавес. Столицы государств Центральной и Восточной Европы - государств, чья история насчитывает многие и многие века,- оказались по другую сторону занавеса. Варшава и Берлин, Прага и Вена12 , Будапешт и Белград, Бухарест и София - все эти славные столичные города со всеми своими жителями и со всем населением окружающих их городов и районов попали, как я бы это назвал, в сферу советского влияния. Влияние это проявляется в разных формах, но уйти от него не может никто. Более того, эти страны подвергаются все более ощутимому контролю, а нередко и прямому давлению со стороны Москвы. Одним лишь Афинам, столице древней и вечно прекрасной Греции, была предоставлена возможность решать свое будущее на свободных и равных выборах, проводимых под наблюдением Великобритании, Соединенных Штатов и Франции. Польское правительство, контролируемое Россией и явно поощряемое ею, предпринимает по отношению к Германии чудовищные и большей частью необоснованно жесткие санкции, предусматривающие массовую, неслыханную по масштабам депортацию немцев, миллионами

выдворяемых за пределы Польши. Коммунистические партии восточноевропейских государств, никогда не отличавшиеся многочисленностью, приобрели непомерно огромную роль в жизни своих стран, явно не пропорциональную количеству членов партии, а теперь стремятся заполучить и полностью бесконтрольную власть. Правительства во всех этих странах иначе как полицейскими не назовешь, и о существовании подлинной демократии в них, за исключением разве что Чехословакии, говорить, по крайней мере в настоящее время, не приходится.

Турция и Персия13 не на шутку встревожены предъявляемыми им Москвой территориальными претензиями и оказываемым ею в связи с этим давлением, а в Берлине русские пытаются создать нечто вроде коммунистической партии, с тем чтобы она стала правящей в контролируемой ими оккупационной зоне Германии, и с этой целью оказывают целому ряду немецких лидеров, исповедующих левые взгляды, особое покровительство. А между тем, когда в июне прошлого года завершились последние бои, американские и британские войска, в соответствии с ранее достигнутой договоренностью, отошли к западу на глубину вплоть до 150 миль, причем по всей линии фронта, протяженность которой составляет почти 400 миль, тем самым уступив эту огромную территорию нашим русским союзникам, хотя она и была завоевана армиями западных стран. И если теперь Советское правительство попытается, вопреки желанию Запада, построить в своей оккупационной зоне прокоммунистическую Германию, то это приведет к возникновению в британской

и американской зонах новых и очень серьезных проблем, поскольку проигравшие войну немцы увидят в этом возможность стать предметом торгов между Советами и странами западной демократии. Какие бы выводы ни были сделаны из изложенных мною фактов - а ведь это реальные факты, а не мои досужие домыслы,- мы видим сегодня не ту демократическую Европу, ради построения которой сражались в войне. И это не та Европа, которая может стать гарантом прочного мира.

Послевоенный мир не может стать по-настоящему безопасным без построения новой, единой Европы, ни одна из наций которой не должна чувствовать себя напрочь отвергнутой из европейской семьи народов. Причиной обеих мировых войн, свидетелями которых мы были, как и любых других войн прежних времен, были распри между крупнейшими и древнейшими европейскими народами. Уже дважды за последние четверть века мы видели, как Соединенные Штаты, вопреки своей воле и своим традициям, вопреки вполне объяснимому нежеланию участвовать в любого рода конфликтах, были все же втянуты в войну объективными силами, которым противостоять они не могли, и американская помощь в обоих случаях во многом обеспечила победу нашего правого дела, доставшуюся, увы, ценой огромнейших жертв и разрушений. Уже дважды Америка вынуждена была посылать миллионы своих сынов за Атлантический океан, где они находили войну и хаос, но отныне война и хаос сами будут находить ту страну, где хотели бы воцариться, в какой бы точке Земли она ни находилась -

там ли, где солнце восходит, там ли, где оно заходит, или где-то в промежутке между этими точками. Вот почему мы должны, действуя в рамках Организации Объединенных Наций и в соответствии с ее уставом, делать все, что от нас зависит, ради достижения великой цели - обеспечения прочного мира в Европе. Важнее этой миссии, как мне кажется, ничего быть не может.

По нашу сторону железного занавеса, разделившего надвое всю Европу, тоже немало причин для беспокойства. Хотя серьезному росту влияния итальянской коммунистической партии мешает тот факт, что она вынуждена поддерживать притязания коммунистически настроенного маршала Тито на бывшие итальянские территории в районе верхней части Адриатического моря, будущее Италии остается во многом неопределенным. Что касается Франции, то я не могу себе представить, чтобы возрождение Европы стало возможным без воссоздания былого значения этой великой страны. Всю свою жизнь в политике я стоял за сильную Францию и никогда не терял веры в ее особое предназначение, даже в самые трудные для нее времена. Я и теперь не теряю этой веры.

В целом ряде стран по всем миру, хотя они и находятся вдалеке от русских границ, создаются коммунистические пятые колонны, действующие удивительно слаженно и согласованно, в полном соответствии с руководящими указаниями, исходящими из коммунистического центра. Коммунистические партии и их пятые колонны во всех этих странах представляют собой огромную и, увы, растущую угрозу

для христианской цивилизации, и исключением являются лишь Соединенные Штаты Америки и Британское Содружество наций, где коммунистические идеи пока что не получили широкого распространения.

Таковы реальные факты, с которыми мы сталкиваемся сегодня, буквально на второй день после великой победы, добытой нами, совместно с нашими доблестными товарищами по оружию, во имя свободы и демократии во всем мире. Но какими бы удручающими ни казались нам эти факты, было бы в высшей степени неразумно и недальновидно с нашей стороны не считаться с ними и не делать из них надлежащих выводов, пока еще не слишком поздно.

Положение дел на Дальнем Востоке, и особенно в Манчжурии, также вызывает тревогу. Условия соглашения, достигнутого на Ялтинской конференции14 , в которой принимал участие и я, были чрезвычайно выгодными для Советской России, и объясняется это тем, что в момент подписания соглашения никто не мог поручиться, что война с Германией не затянется до лета, а то и до осени 1945 года. С другой стороны, тогда всем казалось, что война с Японией будет продолжаться не менее 18 месяцев после окончания войны с Германией. Вы в Америке столь хорошо информированы о ситуации на Дальнем Востоке и являетесь настолько хорошими друзьями Китая, что дальше распространяться на эту тему мне нет никакой необходимости.

Я считал своим долгом обрисовать вам ту зловещую тень, которая нависла над нашим миром - как на Западе, так и на Востоке. В то время когда подписывался Версальский

договор,15 я занимал высокую должность министра и был близким другом Ллойд Джорджа16 , который возглавлял в Версале британскую делегацию. Хотя я и не был согласен с очень многим из того, что там происходило, в целом Версальская встреча произвела на меня неизгладимое впечатление. Нынешняя ситуация вселяет в меня гораздо меньше оптимизма, чем тогдашняя. Те дни были временем больших надежд и абсолютной уверенности в том, что с войнами покончено раз и навсегда и что Лига Наций сможет решить любые международные проблемы. Ныне у меня нет подобных надежд и нет абсолютной уверенности в безоблачном будущем нашего исстрадавшегося мира.

трудностей и опасностей, если будем просто закрывать на них глаза. Мы не сможем от них уйти, если будем сидеть сложа руки и ждать у моря погоды. Точно так же мы не сможем от них уйти, если будем проводить политику бесконечных уступок и компромиссов. Нам нужна твердая и разумная политика соглашений и договоров на взаимоприемлемой основе, и чем дольше мы будем с этим медлить, тем больше новых трудностей и опасностей у нас возникнет.

Общаясь в годы войны с нашими русскими друзьями и союзниками, я пришел к выводу, что больше всего они восхищаются силой и меньше всего уважают слабость, в особенности военную. Поэтому мы должны отказаться от изжившей себя доктрины равновесия сил, или, как ее еще называют, доктрины политического равновесия между государствами. Мы не можем и не должны строить свою политику, исходя из минимального преимущества и тем самым провоцируя кого бы то ни было померяться с нами силами. Если страны Запада будут едины в своей неуклонной приверженности принципам, заложенным в устав Организации Объединенных Наций, то они своим примером научат уважать эти принципы и других. Если же они будут разобщены в своих действиях или станут пренебрегать своим долгом и упустят драгоценное время, то нас и в самом деле может ждать катастрофа.

Когда в свое время я увидел приближающуюся опасность и обратился к своим согражданам и ко всему миру с призывом остановить ее, никто не прислушался к моим словам.

А между тем вплоть до 1933 или даже до 1935 года Германию еще можно было спасти от ожидавшей ее страшной участи, и человечество избежало бы тех неисчислимых бед, которые обрушил на него Гитлер. Во всей мировой истории не найти другого примера войны, которой можно было бы так же легко избежать, как недавней кровавой бойни, прошедшей опустошающей поступью по всей земле. Нужно лишь было своевременно предпринять необходимые меры, и, я уверен, Вторая мировая война была бы предотвращена, причем без единого выстрела, а Германия смогла бы стать процветающей, могущественной и всеми уважаемой страной. Однако никто не верил в надвигающуюся опасность, и постепенно, одна за другой, страны мира оказались втянутыми в чудовищный водоворот войны. Мы не должны допустить повторения подобной катастрофы, и добиться этого сегодня, в 1946 году, возможно лишь путем налаживания нормальных отношений и всеобъемлющего взаимопонимания с Россией под эгидой Организации Объединенных Наций. Поддержание таких отношений в течение многих и многих мирных лет должно обеспечиваться не только авторитетом ООН, но и всей мощью США, Великобритании и других англоязычных стран и их союзников. Такова в основных чертах суть моих предложений, которые я позволил себе представить моей уважаемой аудитории в своем сегодняшнем выступлении, названном мною "Мускулы мира".

Никто не должен недооценивать силу Великобритании и Британского Содружества наций. Да, сегодня 46 миллионов

британцев на нашем острове действительно испытывают трудности с продовольствием, которым в условиях военного времени они могли обеспечивать себя лишь наполовину, и положение пока что не меняется в лучшую сторону; да, восстановление промышленности и возрождение нашей международной торговли после 6 лет изнуряющей войны дается нам нелегко и потребует от нас еще немало усилий, но это вовсе не значит, что мы не сумеем пережить эти темные годы лишений и выдержать выпавшие на нашу долю испытания с той же честью, с какой прошли через годы войны. Не пройдет и полвека, как 70 или 80 миллионов британцев, проживающих как на нашем маленьком острове, так и по всему широкому свету - что не мешает им быть едиными в своей приверженности давним британским традициям, британскому образу жизни и делу сохранения мира между народами,- будут жить в мире и счастье, пользуясь всеми благами цивилизации. Если народы Великобритании и Британского Содружества наций объединят свои усилия с народом Соединенных Штатов Америки на основе тесного сотрудничества во всех областях и сферах - ив воздухе, и на море, и в науке, и в технологии, и в культуре,- то мир забудет о том неспокойном времени, когда пресловутое, но столь неустойчивое равновесие сил могло провоцировать некоторые страны на проведение политики непомерных амбиций и авантюризма, и человечество наконец-то сможет жить в условиях полной и гарантированной безопасности. Если мы будем твердо придерживаться принципов, предусмотренных уставом Организации

Объединенных Наций, и идти вперед со спокойной и трезвой уверенностью в своей силе, но не домогаясь при этом чужих территорий или богатств и не стремясь установить тотальный контроль над мыслями наших граждан; если моральные и материальные силы британцев и их приверженность высоким идеалам будут объединены с вашими в братском союзе наших стран и народов, то перед нами откроется широкая дорога в будущее - и не только перед нами, но и перед всем человечеством, и не только на протяжении жизни одного поколения, но и на многие века вперед.

Примечания

1 Вестминстерский колледж был выбран Черчиллем для произнесения своей знаменитой речи далеко не случайно. К тому времени он уже оставил пост премьер-министра Англии, поэтому считал уместным выступить в качестве частного лица в каком-нибудь небольшом городке перед студентами провинциального, но респектабельного учебного заведения, каковым и был Вестминстерский колледж, и это только оттеняло бы важность тщательно подготовленной им речи по самым острым вопросам послевоенного времени. Значение этой речи определяется не только ее содержанием, но и огромным влиянием Уинстона Черчилля на умы человечества - ведь недаром он был назван самым выдающимся политиком двадцатого века. (Здесь и далее комментарии и примечания переводчика.)

2 "Вестминстером" как в Англии, так и в Америке часто называют английский парламент, поскольку здание парламента расположено в Вестминстере, центральном районе Лондона. Это и дало Черчиллю основание начать свою речь с игры слов, построенной на созвучии названия американского колледжа и английского парламента. Кроме того, Черчилль в шуточной форме дал своей аудитории

понять, что как политик, оратор и во многом как личность он сложился будучи членом парламента и премьер-министром Англии, которому часто приходится выступать перед парламентом.

3 Лидер оппозиции - лидер крупнейшей оппозиционной партии (в данном случае, Консервативной) в палате общин Британского парламента; возглавляет так называемый "теневой кабинет" и получает жалованье от правительства

4 Этой фразой Черчилль намекает на то, что хотя Соединенные Штаты и были инициатором создания Лиги Наций, просуществовавшей с 1919 по 1946 год, они в нее так и не вступили.

5 Британская империя, в которую входили Великобритания и ее колониальные владения, к концу Первой мировой войны составляла более 25 процентов мировой территории и населения. Начиная с 20-х гг. прошлого века, в процессе распада колониальной системы, значение и мощь Британской империи стали стремительно падать, и с 1931 по 1947 гг. она называлась Британским Содружеством наций. В настоящее время это межгосударственное объединение, официально возглавляемое королевой Англии, именуется просто Содружеством и включает, кроме Великобритании, еще 47 государств, в число которых входят бывшие английские колонии, доминионы и зависимые территории. Вполне очевидно, что Черчилль, на глазах которого рушилась Британская империя, использует это устаревшее название вполне сознательно, в качестве своего рода ораторского приема - с целью подчеркнуть значение Великобритании и Британского Содружества наций.

6 Великая хартия вольностей - грамота, подписанная в 1215 году английским королем Иоанном Безземельным под давлением восставших баронов и предоставившая более широкие права крупным феодалам; наряду с другими актами составляет основу английской конституционной практики.

7 Билль о правах - принят в 1689 году с целью ограничения власти короны и гарантии прав английского парламента; заложил основы английской конституционной монархии.

8 Хабеас Корпус Акт - английский закон о неприкосновенности личности, предписывающий представление арестованного в суд в течение определенного срока, предоставляемого для надлежащего судебного разбирательства, и установления законности ареста; принят в 1679 г.

9 Общее право - традиционное некодифицированное, т. е. не систематизированное в виде кодекса, право Великобритании.

10 Евангелие от Иоанна, XIV, 2.

11 Штеттин - немецкое название польского города Щецина.

12 В конце 2-й мировой войны Австрия была разделена на четыре оккупационные зоны - американскую, британскую, французскую и советскую; Вена вошла в советскую зону. В конце 1945 года в Австрии состоялись свободные, демократические выборы, в результате которых это государство приобрело статус независимого, а оккупационные зоны были упразднены.

13 Персия - официальное название Ирана до 1935 года.

14 Ялтинская, или Крымская, конференция - состоялась 4-И февраля 1945 года в Ялте; в конференции принимали участие главы правительств 3-х союзных держав во 2-й мировой войне: И. В. Сталин (СССР), Ф. Д. Рузвельт (США) и У. Черчилль (Великобритания). Были намечены основные принципы послевоенной политики союзных держав с целью создания прочного мира и системы международной безопасности. СССР выразил согласие на определенных условиях вступить в войну против Японии через 2 - 3 месяца после окончания войны в Европе.

15 Версальский мирный договор, завершивший I -ю мировую войну, был подписан в Версале 28 июня 1919 года державами-победительницами - США, Британской империей, Францией, Италией и другими странами, с одной стороны, и побежденной Германией, с другой.

16 Дэвид Ллойд Джордж (1863-1945) - премьер-министр Великобритании в 1916-1922 гг.

С утра 14 марта 1946 года репродукторы, которые имелись тогда почти во всех советских городских квартирах, передавали ответы И.В. Сталина на вопросы корреспондента «Правды» относительно недавнего выступления бывшего премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля. В своих ответах Сталин называл Черчилля «поджигателем войны» и сравнивал его с Гитлером.

А ведь менее, чем десяти месяцев назад фотография Черчилля была опубликована на первых страницах праздничных номеров центральных газет страны по случаю дня Победы над гитлеровской Германией вместе со снимками президента США Трумэна и Сталина... Что же стало причиной столь резкой перемены по отношению к бывшему руководителю страны, которая была союзницей СССР в годы Второй мировой войны?

За девять дней до заявления Сталина 5 марта 1946 года Уинстон Черчилль выступил с речью в Вестминстерском колледже города Фултон (штат Миссури), в которой была изложена программа радикальных изменений во внешней политике Великобритании, США и других «англо-говорящих стран» по отношению к своему недавнему союзнику по антигитлеровской коалиции. Черчилль объявил: «Сумрак опустился на международную политическую арену, некогда освещенную лучами общей победы… От Щецина на Балтийском море до Триеста на Адриатическом «железный занавес» разделил европейский континент. По ту сторону этого барьера оказались древние столицы Центральной и Восточной Европы - Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест, София. Население всех этих знаменитых городов перешло в советский лагерь и находится не только под сильным влиянием Москвы, но и под ее жестким контролем».

Впоследствии понятие «железный занавес», которое ввел в политический оборот Черчилль, стало использоваться для описания ограничений для граждан СССР и других социалистических стран выезжать в капиталистические страны и получать информацию о жизни на Западе. Однако Черчилль называл «железным занавесом» трудности в получении Западом информации из стран Центральной и Юго-Восточной Европы. К этому времени в западной печати постоянно писали о том, что введенные советскими войсками и их союзниками ограничения на деятельность западных журналистов (а также разведчиков) мешают достаточно полному освещению событий в этих странах, а поэтому Запад не получает полной картины о том, что там происходит.

Словосочетание «железный занавес» было взято из статьи Геббельса, опубликованной в газете «Райх» от 24 февраля 1945 года.

В ней нацистский рейхсминистр пропаганды уверял, что по мере продвижения Красной Армии на запад «железный занавес» упадет на территории, занятые советскими войсками. Фактически Черчилль повторял утверждения Геббельса о том, что «занавес» из советских танков и другого «железного» оружия скрывает подготовку нападения на страны Запада.

Для того, чтобы дать отпор нависшей угрозе, Черчилль призывал создать «братскую ассоциацию народов, говорящих на английском языке». Он подчеркивал, что такая ассоциация предполагала бы совместное использование авиационных, военно-морских баз и вооруженных сил США, Англии и других англоговорящих стран. Так Черчилль объявил о начале "холодной войны" Запада против СССР.

Политические виражи Черчилля

За свою долгую жизнь Черчилль не раз совершал крутые политические повороты. В апреле 1904 г. он покинул ряды консервативной партии и стал министром в кабинете, возглавляемом лидером либеральной партии Д. Ллойд-Джорджем. В 1924 году Черчилль порвал с либералами и вскоре стал министром финансов в консервативном кабинете Болдуина. Черчилль не раз был инициатором кардинальных виражей и во внешней политике своей страны. Вечером 11 ноября 1918 года, когда жители Лондона ликовали по поводу победоносного прекращения войны против Германии, Черчилль, по собственному признанию, был в мрачном настроении. Находясь в тот вечер в обществе членов правительства, он говорил, что надо «помочь разбитому врагу». Перемена отношения к поверженной Германии объяснялась стремлением Черчилля разгромить Советскую Россию. Черчилль рассуждал так: «Покорить Россию… мы можем лишь с помощью Германии. Германию нужно пригласить помочь нам в освобождении России».

Вскоре Черчилль выступил с предложением организовать «поход 14 держав» против Советской России.

Одновременно он выступал за расчленение России. В 1919 г. Черчилль писал, что разъединенная Россия «представляла бы собой меньшую угрозу для будущего мира всех стран, чем обширная централизованная царская монархия».

Однако 22 июня 1941 года англичане услышали по радио речь Черчилля, в которой глава королевского правительства объявил: «За последние двадцать пять лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму назад ни одного слова, сказанного мною о коммунизме. Однако все это уходит на второй план на фоне происходящих событий… Я вижу, как русские солдаты стоят на пороге своей родной земли, которую их отцы обрабатывали с незапамятных времен… Я вижу, как на них движется нацистская военная машина». Черчилль сравнивал немецких солдат с гуннами и саранчой. Он заявил, что «вторжение Гитлера в Россию - это лишь прелюдия к попытке вторжения на Британские острова… Поэтому опасность, грозящая нам и Соединенным Штатам, точно так же как дело каждого русского, сражающегося за свой очаг и дом, - это дело свободных народов во всех уголках земного шара».

Соглашение о сотрудничестве СССР и Великобритании о совместных действиях в войне против Германии, подписанное в Кремле 12 июля 1941 года, превратилось 26 мая 1942-го в англо-советский договор о союзе в войне и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны. Тогда правительства Черчилля и Рузвельта взяли на себя обязательства открыть «второй фронт» в Западной Европе. Однако уже в июле оба правительства отказались выполнить данные обязательства. Объясняя свой отказ в ходе визита в Кремле в августе 1942 года, Черчилль попросил заодно у Сталина прощения за организацию четверть века назад военной интервенции Великобритании против Советской страны. (Сталин ответил: «Бог простит!»). Вернувшись же в Лондон в сентябре, Черчилль в своем выступлении в палате общин не жалел ярких слов, чтобы выразить свое восхищение Сталиным.

Хотя Черчилль не раз поздравлял Сталина и Красную Армию с одержанными победами, англичане и американцы вновь нарушили свои обязательства об открытии «второго фронта» в 1943 г. И все же, несмотря на это, а также попытки Черчилля на Тегеранской конференции ослабить будущий «второй фронт» операциями на Балканах, которые планировались им с целью не допустить вступления Красной Армии в Западную Европу, наши войска к концу 1944-го вошли в Польшу, Румынию, Чехословакию, Венгрию, Болгарию и Югославию.

Тогда Черчилль в октябре 1944 года вновь прилетел в Москву и попытался установить «квоты» влияния СССР и западных союзников в странах Юго-Восточной Европы.

Черчилль вспоминал, что в ходе переговоров со Сталиным «я взял пол-листа бумаги и написал: Румыния. Россия - 90%; Другие - 10%. Греция. Великобритания (в согласии с США) - 90%; Россия - 10%. Югославия. 50% - 50%. Венгрия. 50% - 50 %. Болгария. Россия - 75%. Другие - 25%». Хотя Сталин не стал комментировать эти цифры, и соглашения о разделе сфер влияния в Европе не было достигнуто, поездка Черчилля в СССР вновь подтвердила прочность англо-советского боевого союза. Такое впечатление укрепилось после Ялтинской конференции (4 - 11 февраля 1945 г.), в которой приняли участие Сталин, Рузвельт и Черчилль.

Однако уже 1 апреля Черчилль писал Рузвельту: «Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят также Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу, и не может ли это привести их к такому умонастроению, которое вызовет серьезные и весьма значительные трудности в будущем? Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток и в том случае, если Берлин окажется в пределах досягаемости, мы, несомненно, должны его взять».

Черчилль не ограничился сетованиями по поводу успехов Красной Армии. В те дни фельдмаршал Б.Л. Монтгомери, командовавший британскими войсками в Европе, получил директиву от Черчилля: «Тщательно собирать германское оружие и складывать его, чтобы его легко можно было раздавать германским солдатам, с которыми нам пришлось бы сотрудничать, если бы советское наступление продолжилось». Однако, разработанная тогда Черчиллем тайная операция против советского союзника, получившая название «Немыслимое», не была реализована из-за нежелания США в то время воевать против СССР в Европе. Американцы ожидали, что Красная Армия поможет им в войне против Японии.

И все же тайная директива Черчилля для Монтгомери относительно немецких солдат и их оружия не была отменена. Об этом свидетельствовал обмен мнений между Сталиным и Черчиллем на Потсдамской конференции. В ходе обсуждения темы о нехватке угля и недостатка рабочей силы для его добычи в Западной Европе, Сталин сказал, что в СССР сейчас используется труд военнопленных для работы в шахтах, а затем заметил: «400 тысяч немецких солдат сидят у вас в Норвегии, они даже не разоружены, и неизвестно, чего они ждут. Вот вам рабочая сила». Осознав истинный смысл заявления Сталина, Черчилль тут же стал оправдываться: «Я не знал, что они не разоружены. Во всяком случае, наше намерение заключается в том, чтобы разоружить их. Я не знаю точно, каково там положение, но этот вопрос был урегулирован верховной ставкой союзных экспедиционных сил. Во всяком случае, я наведу справки».

Однако Сталин не ограничился своим замечанием, а в конце заседания передал Черчиллю меморандум относительно имеющихся в Норвегии не разоруженных германских войск. Черчилль вновь стал оправдываться: «Но я могу дать заверение, что нашим намерением является разоружить эти войска». Ответ Сталина: «Не сомневаюсь» был очевидно произнесен с ироничной интонацией, а потому вызвал смех. Продолжая оправдываться, Черчилль заявил: «Мы не держим их в резерве, чтобы потом выпустить их из рукава. Я тотчас же потребую доклада по этому поводу».

Лишь через 10 лет, когда Черчилль вновь стал премьер-министром, он признал, что лично отдал распоряжение не разоружать часть немецких войск, а держать их готовыми на случай возможного вооруженного столкновения с СССР в Европе летом 1945 года.

Поворот Вашингтона к конфронтации

Хотя в политической деятельности Черчилль постоянно демонстрировал свою верность традиционному для британских политиков вероломству, поворот к холодной войне не был только следствием действий «коварного Альбиона». Важнейшим фактором в этом сыграла позиция главного союзника Великобритании.

25 апреля 1945 года, через две недели после смерти Рузвельта новый президент США Гарри Трумэн был посвящен в тайну «проекта Манхэттен» военным министром Стимсоном. В тот же день президент и министр подготовили меморандум, в котором, в частности, говорилось: «В настоящее время мы единолично контролируем ресурсы, с помощью которых США могут создавать и применять это оружие, и никакая другая страна не сможет добиться этого в течение ряда лет… Сохранение мира на Земле при настоящем уровне морального развития общества, который значительно ниже уровня технического развития, окажется в конце концов в зависимости от этого оружия… Мы не должны отказываться от определенной моральной ответственности, возникшей в результате нашей руководящей роли в войне и в создании этого оружия… Если проблема правильного использования этого оружия может быть решена, мы смогли бы обеспечить мир во всем мире, и наша цивилизация была бы спасена».

После бомбардировок в Хиросиме и Нагасаки 6 и 9 августа 1945 года правительство США пришло к решению, что советский союзник им больше не нужен. Уничтожение с помощью атомных бомб двух японских городов показало всему миру, что США обладают самым мощным оружием, которое когда-либо имелось в мире. Владелец и редактор крупнейших американских журналов Генри Люс объявлял: «ХХ век - это век Америки... первый век, когда Америка является доминирующей мировой силой». Эти высказывания перекликались с официальными правительственными декларациями. 27 октября 1945 года Трумэн заявил в своей речи по поводу Дня флота: «Мы являемся величайшей национальной силой на Земле».

После создания и применения атомных бомб договоренности между победителями во Второй мировой войны, достигнутые в Ялте и Потсдаме, уже не устраивали США.

В военных кругах страны развернулась подготовка к нападению на СССР с применением атомного оружия. 9 октября 1945 года комитет начальников штабов США подготовил секретную директиву № 1518 "Стратегическая концепция и план использования вооруженных сил США", которая исходила из подготовки нанесения Америкой превентивного атомного удара по СССР. По мере быстрого накопления атомного оружия в США 14 декабря 1945 года была подготовлена новая директива № 432/d комитета начальников штабов, в приложении к которой были указаны 20 основных промышленных центров СССР и трасса Транссибирской магистрали в качестве объектов атомной бомбардировки.

И все же сразу перейти к войне против СССР США не решались. Не были готовы к такому развороту в политике и европейские союзники. Поэтому для «озвучивания» перемены по отношению к СССР решили использовать Уинстона Черчилля, партия которого потерпела поражение на парламентских выборах. Выступлению отставного премьера предшествовало его долгое пребывание в США зимой 1945 - 1946 года, в ходе которого Черчилль встречался в Трумэном и другими государственными деятелями страны. Основные положения речи Черчилля были согласованы в ходе его беседы с Трумэном 10 февраля 1946 г. В течение нескольких недель пребывания во Флориде Черчилль работал над текстом речи.

Окончательная редакция выступления была согласована с премьер-министром Великобритании Климентом Эттли, возглавлявшем лейбористскую партию, и министром иностранных дел Эрнстом Бевином. Трумэн отправился в Фултон, чтобы лично представить Черчилля собравшимся в Вестминстерском колледже перед началом его речи.

Под прикрытием лживых обвинений

Свою программу наступления на нашу страну западные державы прикрывали обвинениями Советского Союза в нарушении достигнутых соглашений о послевоенном мире. Разоблачая лживость выступления Черчилля, Сталин в своем «ответе корреспонденту «Правды» указывал: «Совершенно абсурдно говорить об исключительном контроле СССР в Вене и Берлине, где имеются Союзные контрольные Советы из представителей четырех государств и где СССР имеет лишь ¼ часть голосов. Бывает, что иные люди не могут не клеветать, но надо все-таки знать меру».

Сталин обращал внимание и на то, что важной частью послевоенного урегулирования в Европе стало создание границ, которые обеспечивали безопасность СССР.

Он заявлял: «Немцы произвели вторжение в СССР через Финляндию, Польшу, Румынию, Венгрию… Спрашивается, что же может быть удивительного в том, что Советский Союз, желая обезопасить себя на будущее время, старается добиться того, чтобы в этих странах существовали правительства, лояльно относящиеся к Советскому Союзу?».

До обретения атомного оружия это требование СССР признавали наши западные союзники. В своем выступлении в Фултоне Черчилль умалчивал о том, что еще осенью 1944 года он был согласен на преобладающее влияние СССР в Румынии и Болгарии (на 75 - 90%). К марту 1946 году СССР не превысил эту «квоту», предложенную Черчиллем. В ноябре 1945 года на выборах в Народное собрание Болгарии Отечественный фронт, в который наряду с коммунистической партией входил Земледельческий союз, получил 88,2% голосов. Остальные голоса получили партии прозападной оппозиции. В Румынии, в которой сохранялась королевская власть, наряду с правящим Народно-демократическим фронтом, существовали и оппозиционные партии.

В Венгрии, которую Черчилль был согласен разделить поровну между СССР и Западом по степени влияния, на выборах в ноябре 1945 года компартия получила 17%, социал-демократическая партия - 17 %, Национальная крестьянская партия - 7%, а выборы выиграла партия мелких сельских хозяев, получившая 57%. Коммунисты были в явном меньшинстве.

Хотя Черчилль хотел в 1944 году добиться равного влияния Запада и СССР на Югославию, на самом деле эта страна не была полностью подвластна чьему-либо влиянию. Лишь под давлением Сталина коммунисты Югославии неохотно согласились включить в состав его правительства представителей эмигрантского правительства. Вскоре же события показали, что СССР не мог оказывать действенного влияния на правительство Югославии.

Не было полного господства СССР в марте 1946 г. и в Чехословакии. К тому времени в правительстве и местных органах коммунисты делили власть с представителями других партий на паритетных началах. Президентом республики, как и в 1938 году, оставался Э. Бенеш, олицетворявший прозападную ориентацию в стране.

Хотя ведущие посты в Польше оставались в руках коммунистов и левых социалистов, бывший премьер-министр эмигрантского правительства Миколайчик, вошедший в состав правительства в качестве заместителя председателя, и возглавляемая им партия «Польске строництво людове» играли значительную роль в политической жизни страны.

Совершенно очевидно, что надуманные обвинения и пугающие заявления Черчилля были предназначены для того, чтобы представить СССР вероломным агрессором и создать атмосферу, благоприятствующую нагнетанию международной напряженности.

Черчилль вопиющим образом искажал и готовность СССР к агрессивным действиям против Запада. К концу войны СССР потерял 30% своего национального богатства.

На территории, освобожденной от оккупантов, было разрушено 1710 городов и поселков и 70 тысяч сел и деревень. Были выведены из строя 182 угольных шахты, на треть сократилось производство черной металлургии и добыча нефти. Огромный урон понесло сельское хозяйство. Колоссальными были людские потери. Обращаясь к Трумэну и Черчиллю на Потсдамской конференции Сталин говорил: «Я не привык жаловаться, но должен сказать, что... мы потеряли несколько миллионов убитыми, нам людей не хватает. Если бы я стал жаловаться, я боюсь, что вы тут прослезились бы, до того тяжелое положение в России».

Эти факты признавали все объективные наблюдатели. Анализируя американские планы нападения на СССР, исследователь М. Шерри позже писал: «Советский Союз не представляет собой непосредственной угрозы, признало командование вооруженных сил. Его экономика и людские ресурсы истощены войной... Следовательно, в ближайшие несколько лет СССР сосредоточит свои усилия на восстановлении».

В докладе Совета планирования политики Государственного департамента США от 7 ноября 1947 года признавалось: «Советское правительство не желает и не ожидает войны с нами в обозримом будущем».

Суммируя свои впечатления о пребывании в СССР и встрече со Сталиным в начале 1947 года, фельдмаршал Монтгомери писал: «В целом я пришел к выводу, что Россия не в состоянии принять участие в мировой войне против любой сильной комбинации союзных стран, и она это понимает. Россия нуждалась в долгом периоде мира, в течение которого ей надо будет восстанавливаться. Я пришел к выводу, что Россия будет внимательно следить за обстановкой и будет воздерживаться от неосторожных дипломатических шагов, стараясь не "переходить черту" где бы то ни было, чтобы не спровоцировать новую войну, с которой она не сможет справиться... Я сообщил об этом в докладе британскому правительству и начальникам штабов».

Холодная война в действии

Однако, узнав о бедственном положении нашей страны, руководители Великобритании и США не «прослезились», а перешли к конфронтации с Советским Союзом, к тому же воспользовавшись наличием у американцев атомного оружия. В сентябре 1946 года специальный помощник президента США К. Клиффорд по приказу Г. Трумэна провел совещание с высшими государственными руководителями США и на его основе 24 сентября 1946 года представил доклад «Американская политика в отношении Советского Союза», в котором, в частности, говорилось: «Надо указать Советскому правительству, что мы располагаем достаточной мощью не только для отражения нападения, но и для быстрого сокрушения СССР в войне... Чтобы держать нашу мощь на уровне, который эффективен для сдерживания Советского Союза, США должны быть готовы вести атомную и бактериологическую войну». В середине 1948 года комитетом начальников штабов США был подготовлен план «Чариотир», предусматривавший применение 133 атомных бомб против 70 советских городов в первые 30 дней войны. 8 бомб предполагалось сбросить на Москву, а 7 - на Ленинград. Предполагалось в последующие два года войны сбросить на СССР еще 200 атомных бомб и 250 тысяч тонн обычных бомб.

Угрозы атомного нападения в адрес СССР, звучавшие в конгрессе США и британской палате общин, а также на страницах печати западных стран, подкреплялись враждебными действиями на международной арене.

В 1947 году правительство США в одностороннем порядке расторгло советско-американское соглашение 1945 года о поставках американских товаров в кредит. В марте 1948 года в США были введены экспортные лицензии, запрещавшие ввоз большинства товаров в СССР. Советско-американская торговля фактически прекратилась. Зато стала расширяться антисоветская пропаганда. В докладе К. Клиффорда от 24 сентября 1946 г. подчеркивалось: «В самых широких масштабах, какие потерпит Советское правительство, мы должны доставлять в страну книги, журналы, газеты и кинофильмы, вести радиопередачи на СССР». Так стала воплощаться в жизнь программа холодной войны, изложенная Уинстоном Черчиллем 5 марта 1946 года.

Главная » Канализация » Речь о железном занавесе. Тезисы "Фултонской речи Черчилля"