Основные тенденции развития. Раздел II
Социально-историческое развитие - чрезвычайно сложный, многосторонний процесс, совершающийся на протяжении достаточно длительного исторического периода и предполагающий экономические, политико-правовые, духовно-нравственные, интеллектуальные и многие другие компоненты, которые образуют некоторую целостность.
Трудность его заключается, во-первых, в выделении собственно социального аспекта, соответствующего предмету социологии как науки, и, во-вторых, в определении самого содержания социального развития в холе исторического процесса. Обычно социологи концентрируют внимание на социально-историческом развитии того или иного социального субъекта. Таким социальным субъектом может быть личность, конкретное общество (например, российское) или группа обществ (европейские, латиноамериканские общества), социальная группа, нация, социальный институт (система образования, семья), социальная организация или какие-либо их комбинации (политические партии, народно-хозяйственные предприятия, торгово- промышленные компании). Наконец, таким субъектом могут быть определенные тенденции, касающиеся всего человечества как социального субъекта.
В социологии наибольший интерес представляет социально- историческое развитие различных обществ как достаточно целостных социальных единиц. Понятно, что оно складывается из социально-исторического развития отдельных социальных групп, классов, других общностей, организаций, институтов, культурных образцов и т. д. Вместе с тем на каждом этапе социально-исторического развития общество представляет собой некоторую целостность, для описания и анализа которой обычно используются различные понятия, которые можно объединить в две основные группы — «тип общества» и «цивилизация». Эти понятия характеризуют особые качественные состояния общества на определенных этапах его социально-исторического развития.
- это система определенных структурных единиц — социальных общностей, групп, институтов и т. д., взаимосвязанных и взаимодействующих между собой на основе некоторых общих для них социальных идеалов, ценностей, норм.
Существуют разные классификации типов обществ. Наиболее элементарная классификация — это разделение обществ на простые и сложные , предложенное еще в XIX в. Г. Спенсером. С его точки зрения, общества со временем переходят от состояния неопределенной однородности в состояние определенной разнородности с растущей дифференциацией и интеграцией личности, культуры и социальных связей. Сразу скажем, что такое деление достаточно условно, поскольку самое «простое» общество — это очень сложный организм, очень сложная система. Тем не менее очевидно, что общества, относящиеся к первобытнообщинному строю, значительно проще организованы, чем, например, современное развитое общество.
Одно из наиболее распространенных ныне делений общества, сформулированное в свое время еще К. А. Сен-Симоном, О. Контом, Э. Дюркгеймом и многими другими социологами, — деление на традиционное и индустриальное общество. Понятие «традиционное общество» обычно употребляют для обозначения докапиталистических стадий развития, когда общество еще не имеет развитого индустриального комплекса, основывается главным образом на сельскохозяйственной экономике, в социальном плане малоподвижно, традиционные формы жизнедеятельности и образцы поведения передаются от поколения к поколению практически в неизменном виде. Индустриальное общество является результатом широкой индустриализации, которая порождает урбанизацию, профессиональную специализацию, массовую грамотность и общее повышение образовательного уровня населения. Это общество опирается прежде всего на промышленную экономику, развитую систему производственного и социально-классового разделения труда, рыночные отношения; оно динамично, для него характерны постоянные научно-технические и технологические изобретения и нововведения, высокий уровень социальной мобильности. Тему об особенностях индустриального общества продолжим в следующем параграфе.
Немецкий социолог Ф. Теннис ввел в науку еще одно важное разграничение — между общиной (Gemeinschaft) и обществом (Gese Use haft). Община характеризуется преобладанием неформальных, личностных связей между индивидами и небольшими группами, соседями, родственниками, друзьями, господством неформальных институций — социальных норм, ценностных ориентаций, образцов поведения, которые к тому же эмоционально окрашены. Общество же основывается в решающей степени на отношениях и связях иного рода. Их принцип — рациональный обмен, осознание полезности и ценности, которыми обладает, может или будет обладать один человек для другого и которые этот другой человек обнаруживает, осознает и воспринимает. В таком обществе преобладают формальные связи и отношения, установленные законодательным образом, хотя частично сохраняются и связи и отношения, типичные для общины. Общественное развитие представляется Теннисом как процесс возрастания рациональности, институционально оформленной, а направление развития — от общины к обществу.
Отметим еще одно подразделение типов общества. Известный современный философ и социолог К. Поппер делит общества на закрытые и открытые. Первые — это авторитарные, малоподвижные социальные организмы, не допускающие политической и социальной оппозиции властям, в них отсутствует свобода слова, свобода информации. Открытое общество — это общество демократическое, динамично развивающееся, открытое нововведениям, свободе слова и критике, легко приспосабливающееся к внешним изменяющимся обстоятельствам. Открытые общества, согласно Попперу, являются более развитым, более демократичным типом социального устройства, нежели общества закрытые.
И. Валлерстайн — один из ведущих современных западных социологов — считает необходимым выделение так называемых «исторических систем». Каждая из них основывается на определенном типе разделения труда, вырабатывает разнообразные институты (экономические, политические, социокультурные), которые в конечном счете определяют реализацию базисных принципов системы, а также социализацию индивидов и групп. Можно обнаружить разнообразные виды исторических систем, утверждает Валлерстайн. Одна из них — это капиталистическая мировая экономика (так называемый модерн), существующая уже примерно 500-600 лет. Другая — Римская империя. Структуры майя в Центральной Америке представляют третью. Существует несчетное количество малых исторических систем. Реальное социальное изменение, с точки зрения Валлерстайна, происходит тогда, когда осуществляется переход от одной исторической системы к другой. Исчезновение системы определяется не действием внутренних противоречий, а неэффективностью способа ее функционирования, открывающей путь более совершенным способам. Ныне существует ряд процессов, которые «подрывают базисные структуры капиталистической мировой экономики и тем самым приближают кризисную ситуацию», «наблюдается период конца исторической системы», главная особенность которой «состоит не в накоплении капитала, а в приоритете бесконечного накопления капитала». Что произойдет дальше? Мы находимся «в пункте системной бифуркации» и даже «незначительные на первый взгляд действия групп людей здесь и там могут различным образом изменить векторы и институциональные формы системы».
Выделение различных типов обществ позволяет с разных позиций, с разных точек зрения и в разных аспектах рассматривать социально-историческое развитие как многогранный процесс со множеством признаков и показателей.
Если подытожить эти и другие суждения социологов, а также историков, экономистов, философов, то в кратком схематическом виде можно выделить следующие основные социально-исторические типы обществ:
- сообщества охотников и собирателей , существующие за счет охоты и сбора «даров природы»;
- земледельческие общества , осуществляющие обработку земли и искусственное выращивание растений;
- скотоводческие общества , основанные на разведении домашних животных;
- традиционные общества , базирующиеся главным образом на сельскохозяйственном производстве и ремесленничестве. В них возникают города, частная собственность, классы, государственная власть, письменность, торговля;
- индустриальные общества , экономика которых основывается в первую очередь на промышленном машинном производстве;
- постиндустриальные общества , идущие на смену индустриальным. В них уже, как считают многие авторы, экономической основой становится не столько производство физических товаров, сколько производство знаний, информации, а также сфера услуг.
Данная типология в целом достаточно широко принята представителями социальных и гуманитарных наук разных стран. Нередко она используется для построения более детализированных и специализированных концепций социально-исторического развития.
С помощью понятия «цивилизация» в социологии, культурологии и социальной философии также выделяют различные типы социального и культурного устройства обществ. Но если понятие «тип общества» подчеркивает прежде всего характер социальных структур, социальных отношений и связей, то понятие «цивилизация» делает акцент на социально-культурных, духовных, религиозных особенностях разных обществ. Близок к этому понятию термин «культурно-исторический тип», который обосновал российский философ и социолог XIX в. И. Я. Данилевский. Он одним из первых социальных мыслителей пытался уйти от изображения социально-исторического развития как плоского линейного процесса и полагал, что народы формируют специфические культурно-исторические типы, существенно различающиеся между собой. Главными критериями выделения типов он считал «сродство языков », политическую независимость, территориальное, психоэтнографическое, религиозное единство, формы хозяйственной деятельности и некоторые другие признаки. К числу таких типов он относил: египетский, китайский, ассиро-вавилонский, индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, аравийский, германо-романский (европейский). Каждый тип проходит стадии своего жизненного цикла — зарождения, развития, расцвета, упадка (разрушения), после чего на передний план всемирно-исторического развития выдвигается новый культурно-исторический тип. С точки зрения Данилевского, уже несколько веков происходит становление славянского типа, славянской цивилизации, которой он предсказывал большое будущее. Несмотря на ряд теоретических наивностей и политический консерватизм концепция Данилевского давала нелинейное изображение социально-исто- рического развития, предполагала наличие исторических зигзагов, отступлений и даже значительного разрушения накопленных культурных ценностей.
Идея циклического развития цивилизаций позднее была продолжена в работах немецкого философа О. Шпенглера и особенно английского историка А. Тойнбы. Каждая цивилизация, но Тойнби (а он насчитывал в истории человечества 21 цивилизацию, в том числе 13 основных), проходит замкнутый жизненный цикл — от зарождения до разложения и гибели. В настоящее время, по его мнению, можно выделить пять основных цивилизаций: китайскую, индийскую, исламскую, западную и русскую. Особое внимание он обращал на причины гибели цивилизаций. В частности, он считал, что «творческая элита», носитель жизненной силы данной культуры, в какой-то момент оказывается неспособной решать вновь возникающие социально-экономические и исторические проблемы, превращается в меньшинство, отчужденное от населения и господствующее над ним по праву сильной власти, а не авторитета. Эти процессы в конечном счете и разрушают цивилизацию.
В последние годы в отечественной социологии (и в целом в социальных и гуманитарных науках) понятие цивилизации получает все большее распространение при характеристике социально-исторического развития. Это связано прежде всего с тем, что господствовавшая в советском обществоведении марксистская концепция общественно-экономической формации все абсолютном значении была отвергнута подавляющим большинством обществоведов как излишне политизированная и упрощающая процесс социально-исторического развития. В настоящее время в отечественной научной литературе понятие цивилизации употребляется, как правило, в трех значениях:
- достаточно высокая стадия социокультурного уровня того или иного общества, следующей за варварством;
- социокультурный тип (японская, китайская, европейская, российская и другие цивилизации);
- высший современный уровень социально-экономического, технологического, культурного и политического развития (противоречия современной цивилизации).
Эволюционные типы обществ
Для лучшего понимания общества, которое нас окружает и в котором мы живем, проследим развитие обществ с самого начала их существования.
Простейшие общества получили название обществ охотников и собирателей. Здесь мужчины охотились на животных, а женщины собирали съедобные растения. Помимо этого существовало только это основное разделение груда по половому признаку. Хотя в этих группах авторитетом пользовались мужчины-охотники, женщины-собирательницы приносили группе больше съестного, возможно, 4/5 всей добываемой пищи. Главную ячейку организации представляли род и семья. Основой для большинства взаимоотношений служили родственные связи по крови или браку. Поскольку семья в этих обществах была единственным явно выраженным социальным институтом, она выполняла функции, которые в современных обществах распределены между многими специализированными институтами. Семья раздавала своим членам пищу, учила детей (особенно навыкам добычи съестного), ухаживала за больными и т.д.
Общества охотников и собирателей были невелики и насчитывали обычно 25-40 человек. Они вели кочевой образ жизни, передвигаясь с места на место по мере сокращения запасов пищи. Эти группы были, как правило, миролюбивы и делили между собой пишу, что являлось необходимым условием выживания. Однако из-за большого риска гибели пищевых запасов и соответственно голода, болезней, засухи, эпидемий смертность у этих людей была очень высокой. Почти половина из них умирала в детском возрасте.
Общество охотников и собирателей самое эгалитарное по сравнению со всеми другими обществами. Поскольку пиша, добываемая на охоте и собирательством, быстро портится, люди не могут делать запасов, поэтому никто не может стать богаче другого. Правителей нет, и многие решения принимаются сообща. В силу того что потребности охотников и собирателей невелики и они не имеют материальных накоплений, у них остается гораздо больше времени для досуга, чем у других групп.
Все люди были когда-то охотниками и собирателями, и еще несколько столетий назад общества были довольно примитивными. В настоящее время их осталось всего несколько: пигмеи в Центральной Африке, племя сан в намибийской пустыне и австралийские аборигены. Социологи Г. и Дж. Ленски отмечали, что современные общества забирают все больше земель, которые дают пропитание для таких групп. Они полагают, что немногие оставшиеся общества охотников и собирателей вскоре исчезнут.
Примерно 10-12 тысячелетий назад общества охотников и собирателей начали развиваться в двух направлениях. Очень медленно, в течение тысяч лет, некоторые группы приручали и разводили отдельные виды животных, на которых они охотились, — в основном коз, овец, крупный рогатый скот и верблюдов. Другие группы стали заниматься растениеводством. Животноводческие общества развивались в засушливых районах, где было нецелесообразно выращивать зерновые культуры. Группы, избравшие этот путь, стали кочевыми, поскольку шли за животными на новые пастбища. Огороднические общества занимались выращиванием растений, используя ручной инструмент. Не испытывая необходимости покидать районы, где им хватало продовольствия, эти группы начали устраивать постоянные поселения. Огородничество, по-видимому, впервые возникло в плодородных районах Ближнего Востока. Примитивная сельскохозяйственная техника — мотыги и палки для проделывания в земле отверстий для семян — постепенно начала появляться в Европе и Китае. Вероятно, эти способы обработки изобрели независимо друг от друга племена Центральной и Южной Америки, но они могли распространиться из одного источника благодаря взаимопроникновению культур через неизвестные нам контакты.
Одомашнивание животных и растений можно назвать первой социальной революцией. Хотя процесс одомашнивания протекал чрезвычайно медленно, он ознаменовал фундаментальный разрыв с прошлым и изменил историю человечества.
Животноводство и огородничество преобразили человеческое общество. Создав возможность довольно надежного обеспечения продовольствием, эти виды хозяйства способствовали появлению множества взаимосвязанных новшеств, которые изменили почти все аспекты человеческой жизни. Поскольку запасы продовольствия могли обеспечивать больше людей, группы стали многочисленнее. Кроме того, пиши стало больше, чем необходимо для выживания. Благодаря излишкам продовольствия группы пришли к разделению труда: не всем нужно было производить продукты питания, поэтому одни стали жрецами, а другие занялись изготовлением инструментов, оружия и т.д. Это в свою очередь стимулировало торговлю. Когда группы, жившие в основном изолированно, стали торговать друг с другом, люди начали накапливать предметы, представлявшие для них ценность, — инструменты, разнообразные продукты питания и др.
Эти перемены создали предпосылки для социального неравенства, так как теперь одни семьи (или кланы) имели в своем распоряжении больше излишков и богатства, чем другие. Когда у групп появились домашние животные, пастбища, пахотная земля, драгоценности и другие товары, за обладание ими стали вестись войны. Войны в свою очередь породили рабство, так как было очень выгодно заставлять пленников делать всю черную работу. Однако социальная стратификация была ограниченна, потому что самих излишков было немного. Так как люди передавали свое имущество потомкам, богатство концентрировалось, а власть становилась все более централизованной. Появление вождей привело к изменению форм правления.
Вторая социальная революция , гораздо более внезапная и значимая, чем первая, произошла примерно 5-6 тысячелетий назад и была связана с изобретением плуга. Это изобретение привело к возникновению общества нового типа. Новое общество — аграрное — базировалось на экстенсивном земледелии, при котором почва обрабатывалась плугом на конной тяге. Использование животных для плужной обработки почвы было чрезвычайно эффективным: обширные площади могли обрабатываться меньшим числом людей и при вспашке земли в нее возвращалось больше питательных веществ. В результате стали образовываться значительные излишки сельскохозяйственной продукции, что высвободило множество людей для непроизводственной сферы. Перемены на этом этапе истории были столь глубоки, что его иногда называют зарей цивилизации.
Промышленная революция, подобно аграрной революции, тоже была вызвана изобретением. Она началась в Британии, где в 1765 г. впервые применили паровой двигатель. Уже до этого некоторые механизмы (ветряные и водяные мельницы) использовали природную энергию, однако большинство из них нуждалось в силе человека или животного.
Новый источник энергии дал толчок к возникновению индустриального общества, которое социолог Герберт Блумер определил как общество, в котором вместо силы человека или животного используются машины, работающие на горючем.
Рассмотрим некоторые социальные перемены, вызванные индустриализацией. Этот новый способ производства был намного эффективнее всех существовавших прежде. Увеличились не только излишки продукции, но и их влияние на группы людей, а также социальное неравенство, особенно на первой стадии индустриализации. Индивиды, первыми применившие передовую технологию, накопили огромные богатства. Заняв с самого начала ведущее положение на рынках сбыта, они могли контролировать средства производства (мануфактуры, машины, инструменты) и диктовать условия труда для других людей. К. этому времени образовался избыток рабочей силы, поскольку феодальное сельское хозяйство приходило в упадок и массы селян сгонялись с земель, которые веками обрабатывали их предки. Оказавшись в городах, эти безземельные крестьяне были вынуждены работать за нищенскую плату.
Однако рабочие постепенно добивались улучшения условий труда, как и другие социальные слои. В конечном итоге владение домом, автомобилем и широким ассортиментом потребительских товаров стало обычным явлением. Социальные реформаторы не могли предвидеть, что на последующих этапах развития индустриальных обществ рабочий будет иметь высокий уровень жизни. Прогресс, связанный с индустриализацией, в некоторой степени стер признаки социального неравенства. Усиление социального равенства началось с отмены рабства; перехода от монархии к представительной политической системе, для которой характерны право на разбирательство в суде присяжных и перекрестный допрос свидетелей, избирательное право, расширение прав женщин и меньшинств и т.п. Основная тенденция развития современных передовых индустриальных обществ состоит в смещении акцента из сферы производства в сферу сервиса. Так, в США более 50 % трудоспособного населения работает в отраслях сервиса.
Общая тенденция исторического развития – переход от систем с преобладанием естественной детерминации к системам с преобладанием социально - исторической детерминации, в основе чего лежит развитие производительных сил. Совершенствование средств и организации труда обеспечивает рост его производительности, что в свою очередь влечет за собой совершенствование рабочей силы, вызывает к жизни новые производственные навыки и знания и меняет существующее общественное разделение труда. Одновременно с прогрессом техники идет развитие науки. При этом расширяются состав и объем необходимых потребностей человека и изменяются способы их удовлетворения, образ жизни, культура и быт. Более высокому уровню развития производительных сил соответствует и более сложная форма производственных отношений и общественной организации в целом, повышение роли субъективного фактора. Степень овладения обществом стихийными силами природы, выражающаяся в росте производительности труда, и степень освобождения людей из-под гнёта стихийных общественных сил, социально-политического неравенства и духовной неразвитости – вот наиболее общие показатели исторического прогресса. Однако процесс этот противоречив, а типы и темпы его различны. Первоначально из-за низкого уровня развития производства, а в дальнейшем также из-за частной собственности на средства производства одни элементы социального целого систематически прогрессировали за счет других. Это делает развитие общества в целом антагонистическим, неравномерным, зигзагообразным. Диспропорция между прогрессом техники, производительности труда и ростом отчуждения, эксплуатации трудящихся, между материальным богатством общества и уровнем его духовной культуры особенно заметна в 20 веке. Она отражается в росте социального пессимизма и многочисленных философских и социологических теориях 20 века, прямо или косвенно отрицающих прогресс и предлагающих заменить это понятие либо идеей циклического круговорота, либо «нейтральным» понятием «социального изменения». Место либерально-прогрессистских утопий заняли концепции «конца истории» и пессимистической антиутопии. В этом же духе интерпретируются многие глобальные проблемы современной цивилизации – экологическая и энергетическая, угроза ядерной войны и др. Весьма сложен также вопрос о критериях прогресса применительно к высшим сферам духовной деятельности, например к искусству, где новые течения и формы, возникая на основе старых, не отменяют и не стоят «выше» последних, а сосуществуют с ними в качестве автономных, альтернативных и взаимодополнительных способов видения и конструирования мира.
Хотя теория прогресса часто формулируется в объективно-безличных терминах, его важнейшим двигателем, конечной целью и критерием является сам человек. Недооценка человеческого фактора и ложное представление, будто социализм автоматически разрешит все социальные противоречия, повлекли за собой целый ряд экономических, социально-политических и нравственных деформаций, преодолеваемых в процессе перестройки. Становление новой цивилизации невозможно без свободного и гармоничного развития личности. Понятие прогресса – лишь один из элементов исторического сознания; понимание развития общества как естественноисторического процесса не исключает того, что оно есть также всемирно-историческая драма, каждый эпизод которой, со всеми его участниками, индивидуален и имеет свою собственную ценность. Важная черта современной эпохи – переход от экстенсивного типа развития, нивелирующего социально-индивидуальные различия и основанного на принципе господства и подчинения, к интенсивному. Человечество не сможет выжить и разрешить свои глобальные экологические энергетические и прочие проблемы, не научившись управлять социальными процессами. Это предполагает отказ от технократического мышления, гуманизацию прогресса, выдвижение на первый план общечеловеческих ценностей, которым должны быть подчинены классовые, государственные, национальные и иные более частные интересы. Для этого необходимо уменьшить неравномерность объективных возможностей пользования материальными и культурными благами цивилизации. Вместе с тем новая мировая цивилизация не будет единообразным монолитом, она предполагает увеличение много вариантности типов развития и многообразия форм социально - политической, национальной и духовной жизни. Отсюда – необходимость терпимости к различиям и умение преодолевать связанные с ними конфликты и трудности мирно, путем расширения сотрудничества и кооперации. Новое политическое мышление – глобальный экологический императив (требование, приказ, закон, безусловный принцип поведения).
Возникнув на почве социальной истории, понятие прогресса было в 10 веке перенесено и в естественные науки. Здесь, как и в общественной жизни, оно имеет не абсолютное, а относительное значение. Понятие прогресса неприменимо к Вселенной в целом, т. к. здесь отсутствует однозначно определённое направление развития, и ко многим процессам неорганической природы, имеющим циклический характер. Проблема критериев прогресса в живой природе вызывает споры среди ученых.
Любой человек, хотя бы немного знакомый с историей, легко обнаружит в ней факты, свидетельствующие о ее поступательном прогрессивном развитии, о ее движении от низшего к высшему. Homo sapiens (человек разумный) как биологический вид стойт выше на лестнице эволюции, чем его предшественники – питекантропы, неандертальцы. Очевидным является прогресс техники: от каменных орудий к железным, от простых ручных орудий. К машинам, колоссально увеличивающим производительность человеческого труда, от использования мускульной силы человека и животных к паровым двигателям, электрическим генераторам, атомной энергетике, от примитивных средств перевозки к автомобилям, самолетам, космическим кораблям. Прогресс техники всегда был связан с развитием знаний, а последние 400 лет - с прогрессом в первую очередь научного знания. Человечество освоило, окультурило, приспособило к потребностям цивилизации почти всю землю, выросли тысячи городов - более динамичных по сравнению с деревней видов поселения. В ходе истории совершенствовались и смягчались формы эксплуатации. Затем эксплуатация человека человеком вообще ликвидируется.
Казалось бы, прогресс в истории очевиден. Но это отнюдь не общепризнано. Во всяком случае, имеются теории, либо отрицающие прогресс, либо сопровождающие его признание такими оговорками, что понятие прогресса теряет всякое объективно содержание, предстает как релятивистское, зависящее от позиции того или иного субъекта, от того, с какой системой ценностей он подходит к истории.
Итак, высшим и всеобщим объективным критерием общественного прогресса является развитие производительных сил, включая развитие самого человека.
Важно, однако, не только сформулировать критерий общественного прогресса, но и определить, как им пользоваться. Если его неправильно применять, то можно дискредитировать и саму постановку вопроса об объективном критерии общественного прогресса.
Следует учесть, что производительные силы определяют развитие общества: а) в конечном счете, б) во всемирно-историческом масштабе, в) в самом общем виде. Реальный же исторический процесс протекает в конкретных исторических условиях и во взаимодействии многих общественных сил. Поэтому его рисунок отнюдь не задан однозначно производительными силами. С учетом этого общественный прогресс нельзя трактовать как однолинейное движение. Напротив, каждый достигнутый уровень производительных сил открывает веер различных возможностей, и по какому пути в данной точке социального пространства пойдет историческое движение, зависит от многих обстоятельств, в частности от исторического выбора, сделанного субъектом социальной деятельности. Иначе говоря, путь прогресса в его конкретно-историческом воплощении изначально не задан, возможны различные варианты развития.
Основные политические, социальные, исторические и эпистемологические тенденции эпохи, влиявшие на развитие исторической науки. Клиометрический позитивизм (П. Шоню, Ф. Фюре). Развитие логического позитивизма К. Поппером. Интерпретация марксистской методологии истории Р. Ароном. Послевоенное развитие «Школы ‘Анналов’» и выделение из нее различных направлений. Влияние на методологию истории нарратологии и филологических наук. Развитие социальной и экономической истории. История культуры и методология истории. «Новая интеллектуальная история».
Цивилизационный подход к истории (О. Шпенглер и А. Тойнби). Основные методологические принципы цивилизационного подхода к истории. «Закат Европы» О. Шпенглера. Понятие «морфологии мировой истории». Таблицы «сравнительной морфологии мировой истории». Исторические труды А. Тойнби. Схема истории цивилизаций по А. Тойнби. Генезис цивилизаций по А. Тойнби. Теория «вызова и ответа», «ухода и возврата» Понятия «раскола цивилизаций» и «универсальных государств».
История возникновения и основные принципы «Новой исторической науки» . М. Блок и Л. Февр. Журнал «Анналы». Что критиковали представители «новой исторической науки»? Основные принципы «новой исторической науки». Понятия исторического синтеза, тотальной истории, темпоральной структуры, макроисторического и микроисторического подходов, полидисциплинарного подхода и междисциплинарного синтеза. Диалог культур. Ментальность.
«Новая историческая наука». Марк Блок . Представления М. Блока о месте истории в гуманитарной культуре. Особенности исторического наблюдения по М. Блоку. Типы исторических свидетельств. Отличие документальных и повествовательных источников. Оценка М. Блоком метода «скептического» отношения к источникам. Два вида обмана в источниках. М. Блок об исторической терминологии. Основные принципы критического метода М. Блока.
Историческая антропология. Основные направления развития в ХХ в . Основные методологические принципы исторической антропологии. Понятие инаковости и диалога культур. Понятие ментальности. Труды классиков исторической антропологии: Ф. Арьес, Р. Дарнтон, Ж. Дюби, Ф. Бродель, Д. Леви. Что такое «антропологическое измерение» истории? Понятие «плотного описания» К. Гирца. Влияние на историческую антропологию социальной антропологии (К. Леви-Стросс).
Историческая антропология. Ж. Ле Гофф . Оценки Ле Гоффом политической истории. Каковы новые подходы. Предлагаемые Ле Гоффом к изучению политической истории? Книга «Цивилизация средневекового Запада»: Замысел, методологические принципы, преимущества и недостатки подхода. Как Ле Гофф предлагает изучать ментальность?
Историческая антропология. Ф. Бродель . Основные работы Ф. Броделя. Основные черты структуралистского метода Броделя. Что для Броделя является объектом изучения? Что понимается под «материальной жизнью»? Что понимается под «структурами повседневности»? Понятие «мира-экономики».
История частной жизни и пути развития данного научного направления . Возникновение истории частной жизни как особого направления. Наиболее известные труды по истории частной жизни. Основные методологические принципы данного научного направления. Демографическое поведение как объект исследования.
Основные принципы микроисторического подхода . Возникновение микроистории. Основные принципы микроисторического подхода. К. Гинзбург. Ж. Леви. Б. Хауперт и Ф. Шафер. Н.З. Девис. Преимущества и недостатки микроисторического подхода.
Микроистория. Карло Гинзбург . Как Гинзбург формулирует исследовательские проблемы, стоящие перед сторонниками микроисторического подхода? Как он предлагает их решать? Книга К. Гинзбурга «Сыр и черви»: содержание, методологические прицнипы, преимущества и недостатки.
Постмодернистский вызов и историческая наука . Что такое постмодернизм? Представление об истории как объяснительной системе, метарассказе. Основные принципы критики постмодернистами исторической науки. Х. Уайт. Трактовка постмодернистами истории как «операции вербального вымысла». «Лингвистический поворот» (А. Данто). Развитие и переосмысление теории Х. Уайта в трудах Ф. Анкерсмита.
Причины переосмысления места и принципов исторического знания во второй половине ХХ в . Исторические причины. Политические причины. Эпистемологические причины. Понимание истории как особой «культурной практики». Понятие постмодернизма (Ж. Лиотар). Когнитивная революция и ее влияние на гуманитарное знание. Развитие филологических наук и их влияние на гуманитарное знание.
Как ответила на постмодернистский вызов историческая наука? Приемы и методы отрицания постмодернизма сторонниками позитивистского подхода. Современное состояние исторического постмодернизма. «Третье направление» в критике исторического постмодернизма (Л. Стоун, Р. Шартье, Дж. Иггерс, Г. Спигел, П. Бурдье). Возможные пути критики постмодернисткого подхода к истории.
«Постмодернистский вызов». Хейден Уайт . «Метаистория» Х. Уайта. Понятие тропологии. Денотативная и коннотативная сигнификация. Метафора, метонимия, синекдоха и ирония. История и поэтика. Верификация. Как Уайт определяет принципы построения исторического повествования? Объяснение посредством построения сюжета. Роман, Трагедия, Комедия и Сатира. Объяснение посредством доказательства. Модусы Формизма, Органицизма, Механицизма и Контекстуализма Объяснение посредством идеологического подтекста. Тактики Анархизма, Консерватизма, Радикализма и Либерализма.
Историческая герменевтика: История возникновения . Что такое герменевтика? Понятия интерпретации и понимания. Герменевтика в античной и средневековой науке. Возникновение исторической герменевтики. Й.М. Кладениус. Г.Ф. Майер.
Историческая герменевтика. Фридрих Шлейермахер. Вильгельм Дильтей, Герменевтика как «универсальное искусство понимания» Ф. Шлейермахера. Ученый и творческий акт автора произведения. Компаративный и дивинационный методы понимания. Герменевтика и психологическая интерпретация. Принцип конгениальности В. Дильтея.
Историческая герменевтика. Мартин Хайдеггер . Ганс Гадамер, Поль Рикер, Понятие герменевтического круга у М. Хадеггера. «Набрасывание смысла», пред-понятия и проблема интерпретации. Понимание и интерпретация у Г. Гадамера и П. Рикера.
Применение метода исторической герменевтики И.Н. Данилевским .
Понятия центона и бриколажа. Метод устойчивых семантических ключей Р. Пиккио и центонно-парафразный метод И.Н. Данилевского. Генетическая критика источника и проблема интерпретации. Преимущества и недостатки метода.
Семиотика и история. Основные принципы семиотики . Понятие семиотики. Что и как изучает семиотика? Понятие знака. Означающие и означаемые знаки. Изобразительные знаки, индексы и диаграммы. Понятие сигнификации. Процесс семиозиса. Парадигматические и синтагматические отношения между знаками. Синхрония и Диахрония. Парадигматика и синтагматика.
Развитие семиотики в ХХ в . Классики семиотики: Ч. Пирс, Ф. Де Соссюр, Ч. Моррис, Р. Барт. Московский и Пражский лингвистический кружки. Выделение разных направлений в семиотике: линвистическая семиотика, семиотика в литературоведении, семиотика искусства, логическая семиотика, психологическая семиотика, социальная семиотика, визуальная семиотика, семиотика истории.
Семиотика в России. Юрий Михайлович Лотман . Возникновение московско-тартуской семиотической школы. Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский, Б.М. Гаспаров: основные труды и идеи. Концепция текста Ю.М. Лотмана. Понятие семиосферы. Теория поэтического слова М.М. Бахтина. «Труды по знаковым системам». Особенности культурно-семиотического подхода к истории.
Понятие исторической памяти и его развитие в трудах французских исследователей . Соотношение понятий истории и памяти. Проект «мест памяти»: структура, принципы построения, достоинства и недостатки.
Теория «мест исторической памяти» П. Нора . Понятие «места памяти». Примеры «мест памяти» из французского проекта. Возможность применения данной методики к русской истории.
Теории наций и национализма в ХХ в. Б. Андерсон . «Воображаемые сообщества» Б. Андерсона: структура и главные идеи книги. Почему Б. Андерсон определяет нации как «воображаемые сообщества»? Как он трактует происхождение национализма? Понятия символов и памяти нации. Инструментарий строительства наций по Б. Андресону.
Теории наций и национализма в ХХ в. Ганс Кон . Трактовка Г. Коном нации как «исторического и политического концепта». Концепция происхождения национализма Г. Кона. Пути формирования наций по Г. Кону.
Эдвард Саид и его анализ «ориентализма» как способа усвоения Западом чужой культуры . Понятие ориентализма. Приемы и методы, с помощью которых Запад идентифицирует Восток. Понятие имагинативной географии – на примере ориентализма. Методы, с помощью которых ориентализм открывал Восток Западу. Образ «Белого человека» как колониальный стиль отношения Запада к Востоку. Современное состояние ориентализма.
Модели прочтения одной культуры другой на примере исследования Лари Вульфа . Принципы «открытия» другого мира по Л. Вульфу. Культурные стереотипы и мифы, используемые при этом. Исторические стереотипы и мифы, используемые при этом. Понятие «ментальной географии». Возможности преодоления культурных стереотипов в исторических сочинениях.
Просопография . Понятие просопографии. Школа изучения элит. Школа статистического изучения масс. Понятие социальной мобильности. Достоинства и недостатки просопографического метода.
Гендерные исследования . Понятие гендера. Джоан Скотт и ее статья: «Гендер: полезная категория исторического анализа». Различия гендерного подхода и исторической феминологии. Методологические принципы гендерной истории. Гендерные исследования и визуальная культура. Гендерные исследования и история повседневности.
«Новая демографическая наука» . Историческая демография. Возникновение «новой демографической истории». Метод «восстановления истории семей» Л. Анри. Статистико-математические методы и компьютерные методики, применяемые в исторической демографии. Понятия режима воспроизводства населения и типа воспроизводства населения.
Вопросы к зачету и экзамену:
1. Основные тенденции развития исторической науки в первой половине ХХ в.
2. Основные тенденции развития исторической науки во второй половине ХХ в.
3. Цивилизационный подход к истории (О. Шпенглер и А. Тойнби).
4. История возникновения и основные принципы «Новой исторической науки».
5. «Новая историческая наука». Марк Блок.
6. Историческая антропология. Основные направления развития в ХХ в.
7. Историческая антропология. Ж. Ле Гофф.
8. Историческая антропология. Ф. Бродель.
9. История частной жизни и пути развития данного научного направления.
10. Основные принципы микроисторического подхода.
11. Микроистория. Карло Гинзбург.
12. Постмодернистский вызов и историческая наука.
13. Причины переосмысления места и принципов исторического знания во второй половине ХХ в.
14. Как ответила на постмодернистский вызов историческая наука?
15. «Постмодернистский вызов». Хейден Уайт.
16. Историческая герменевтика: История возникновения.
17. Историческая герменевтика. Вильгельм Дильтей, Фридрих Шлейермахер.
18. Историческая герменевтика. Ганс Гадамер, Поль Рикер, Мартин Хайдеггер.
19. Применение метода исторической герменевтики Игорем Николаевичем Данилевским.
20. Семиотика и история. Основные принципы семиотического подхода в исторической науке.
21. Развитие семиотики в ХХ в.
22. Семиотика в России. «Московско-тартусская школа». Юрий Михайлович Лотман.
23. Понятие исторической памяти и его развитие в трудах французских исследователей.
24. Теория «мест исторической памяти» Пьер Нора.
25. Теории наций и национализма в ХХ в. Бенедикт Андерсон.
26. Теории наций и национализма в ХХ в. Ганс Кон.
27. Эдвард Саид и его анализ «ориентализма» как способа усвоения Западом чужой культуры
28. Модели прочтения одной культуры другой на примере исследования Лари Вульфа
29. Просопография.
30. Гендерные исследования.
31. «Новая демографическая наука».
ПЕРВЫЙ ВОПРОС. СПЕЦИФИКА ЗАРУБЕЖНОЙ ИСТОРИОГРАФИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ ВЕКА.
ВТОРОЙ ВОПРОС. ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ НА РУБЕЖЕ ХХ – XXI ВЕКОВ.
ПЕРВЫЙ ВОПРОС . В ХХ веке произошло значительное обновление принципов историзма, сформировался новый образ человека в истории. Ту трансформацию, которая началась в ХХ веке, специалисты охарактеризовали как историографическую революцию. Эти серьезные преобразования начались с начала ХХ века, но пика эта тенденция достигла в 1960-70-ые годы – время формирования и развития такого явления, которое получило название «Новая историческая наука». На эти годы пришелся период крайнего сциентизма в историографии, период пика матемизации исторической науки. Это был период господства структурной истории, период интереса к массовым явлениям в ущерб отдельным группам и личностям, период чрезвычайного внимания к общему в ущерб специфическому.
В целом развитие исторической науки, возраставшая ее роль в общественной жизни привели к формированию после второй мировой войны множества научных центров, занимавшихся разработкой исторической проблематики. Увеличивалось количество исторических обществ, развивалась историческая периодика, росли тиражи книг по истории, как специализированной, так и научно-популярной литературы. Росло количество выпускаемых ВУЗами специалистов по истории.
Развивались международные связи профессионалов, межуниверситетские обмены, исторические конференции, форумы, круглые столы, симпозиумы, на которых обсуждались важные проблемы. Каждые пять лет собирались всемирные конгрессы исторических наук. А теоретические и методологические вопросы всемирной историографии обсуждались на страницах международного журнала «History and Theory».
Историческая наука не могла не ощущать на себе развитие глобальных процессов, которые происходили в обществе и в мире. Это НТР, общественно-политическое развитие разных стран, холодная война, развал колониальных империй и т.п. Выделяются два периода в развитии историографии:
1) 1940-50-ые годы . При всем многообразии школ и направлений в историографии особую роль приобрело идеографическое направление, которое характеризуется отношением к истории как к науке о единичных явлениях. Влияние этой методологии было разным на историографии разных стран, но общая тенденция была на лицо. Корни этого подхода лежат в том, что на рубеже XIX-XX вв. ряд европейских философов и социологов выступили с критикой позитивистского метода. В частности, в Германии с этой критикой выступили представители философии жизни, Вильгельм Дильтей, а также представители немецкой неокантианской школы – Вильгельм Виндельбанд и Генрих Риккерт. Они обратили внимание на особую специфику наук гуманитарных: невозможно устранить в процессе познания субъективный фактор, а итоги такого исторического познания всегда будут релятивны.
И Дильтей, и представители неокантианской школы говорили, что историк не в состоянии объективно отразить окружающую действительность. «Любые знания в истории обесцениваются их крайней субъективностью» – Дильтей. Неокантианцы поделили все науки на две группы: одни занимаются выработкой общих законов, другие – конкретными историческими фактами. Первые – науки о законах, вторые – науки о событиях (идеографические науки). В противоположность естествознанию в истории случающиеся события не имеют общих признаков, потому здесь возможно применение лишь индивидуализирующего метода, а не выводить общие законы из частных случаев.
Эти подходы оказали в дальнейшем значительное влияние на историческую мысль. Теория долго не была связана с практикой, лишь в послевоенные годы положение изменилось, и свою роль сыграл ряд новых философских школ, включая персонализм и экзистенциализм.
Эти релятивистские тенденции стали проявляются в историографии США. Они затронули почти всех ведущих историографов – в частности, одно из ведущих направлений – прогрессистское, включая его главного представителя Чарльза Остина Бирда. Он начал развивать неокантианские воззрения, но эти изменения привели к его упадку. Историографии Западной Германии не пришлось сильно перестраиваться. В первое послевоенное десятилетие здесь продолжало доминировать то поколение историков, которое сформировалось в период Веймарской республики. А с ними продолжал развиваться традиционный немецкий историзм, тесно связанный с идеографическим направлением.
В Великобритании по-прежнему преобладал традиционный для нее империзм и нелюбовь к теоретезированию. В Британии появился ряд работ, посвященных проблемам исторического знания, где эти подходы себя проявили. Развернутое изложение релятивистского подхода в истории дал историк голландского происхождения Густав Йоханес Ренир в книге «История, ее цели и методы», где подчеркивал субъективный фактор в подборе исследователями фактов. В его поддержку выступил ряд известных историков, включая важного представителя науки Исайю Бе рлина и Джеффри Барраклафа.
В послевоенной Франции релятивистские тенденции не получили распространения. Решающее влияние имели историки школы анналов, которые еще в 1930-ые пересмотрели во Франции методологию позитивистской историографии. Они по-прежнему верили в возможность исторического познания, в объективный характер этого процесса, и в идею исторического синтеза. После Второй мировой войны продолжала меняться общая мировоззренческая установка в историографии, в частности, в отношении идей прогресса. Сомнения в этом демонстрировала сама действительность. Две мировые войны, формирование в Европе тоталитарных режимов, угроза ядерного конфликта – все это подрывало веру в прогресс. Но по целому ряду причин, в первую очередь, из-за холодной войны, способствовавшей идеологизации многих сфер гуманитарного знания, в первые послевоенные годы в Зарубежной историографии проявила себя консервативная война.
В США консервативная волна имела широкое и мощное представительство. Она стала возможной благодаря упадку прогрессистской школы, а также благодаря выдвижению на первый план теории консенсуса, или теории согласованных интересов, которую одним из первых сформулировал американский историк Ричард Хофстедтер. В СССР эту концепцию позиционировали как антитезу прогрессистскому направлению. Представители этой теории отвергали идею конфликта как важную линию американской истории.
Вместо этого представители этого направления базировались на идее, что американской истории присуща особенная черта – согласованность основных элементов американского общества на основе компромиссов. Не конфликты, не борьба идей, а идея компромиссов. На правом крыле этой школы находились крупнейшие представители американской консервативной историографии послевоенных лет – Дениел Бурстин, Луис Хартс, Роберт Браун. Они последовательно выступали с переосмыслением американской истории, особое внимание уделяя раннему колониальному времени, т.к. именно тогда были заложены основы единства американской нации.
Главным стержнем консервативной системы американской истории являлась идея о том, что социальная однородность и идеологическое единство – определяющие элементы американского общества, которые лежали в основе американской государственности. Они традиционны, в ходе дальнейшего исторического развития происходил их рост. А реформы – не противоположность, а их практическая реализация.
В Британской историографии консервативная волна имела место, где наблюдалось негативное отношение к английской революции. Видным историком был Льюс Немир. В 1940-ые – вначале 1950-ых велась дискуссия по поводу английской революции и о роли в ней Джентри, и в ее ходе большую известность получил историк Хью Тревор-Роупер, который с консервативных позиций трактовал роль джентри в английской революции. Английское дворянство продолжало оставаться консервативным по своим взглядам.
Ряд других историков занимались невилировкой изменений в экономике. Кроме того они занимались обсуждением обстоятельств и последствий промышленного переворота в Великобритании.
В историографии ФРГ также проявлялись консервативные позиции. Часть Германии удерживалась коммунистами, начавшими холодную войну. Консервативное направление опиралось на историков старой школы. Немецкие историки описывали свой вклад в борьбу запада и востока.
Одним из крайних следствий царившего релятивистского подхода стал презентизм, от англ. «настоящее время». Под этим понятием понимается следование историков за сменой политического курса, конъюнктурность историков. Релятивистский подход давал дополнительные аргументы для подобного рода подхода. Раз прошлое дано нам только на покорное переживание, то осовременивание прошлого неизбежно. Презентисты в это послевоенное десятилетие ставили историю на службу политическому моменту.
В 1949 в США президент американской исторической ассоциации Конньяс Рид мотивировал необходимость подчиненности исторических интерпретаций современным политическим задачам социальной ответственностью истории.
2) 1960-80-ые годы . Стали происходить серьезные изменения в исторической науке США и других стран. Начинается научно-техническая революция в странах Запада, которая повлияла на существенные изменения в экономике, социальной сфере. В странах Запада развиваются мощные демократические движения. Тогда же в историографии большую популярность получила теория стадий экономического роста, которую сформулировал американский экономист и социолог Уолтуитмен Ростоу. В Европе одним из самых последовательных сторонников его идей был другой экономист Раймон Арон.
В этих условиях меняющегося мира в странах Запада оживает неолиберальная волна, которая затрагивает и историографию. А неолиберализм этого периода стоял на тех же позициях, что и социальный либерализм рубежа XIX-XX веков. Сохранение веры в либеральные доктрины и принципы, касающиеся политики, но немного другой подход к экономике и к социальным отношениям.
Очень ярко это направление проявилось в США. Среди ведущих представителей неолиберального направления называют Артура Шлезингера-младшего. Они рассматривали американскую историю под углом зрения нарастающего торжества либерального реформизма, главное орудие которого – государство. Артур Шлезингер сформулировал концепцию циклов американской истории – концепцию чередования в истории США циклов либеральных реформ и периодов консервативной консолидации.
Кроме того, с конца 1950-ых на историографию стран Европы и США стали оказывать воздействие экономические и социологические теории – теория индустриального общества и теория модернизации. По сути, обе они связывали исторический путь, пройденный капитализмом, с развитием научно-технического прогресса. Во многом они продолжали развивать идеи Ростоу. Следуя им, американские ученые (Дениел Бэл, Сбигнев Бжезинский) сформировали концепцию индустриального общества и разделили историю человечества на несколько стадий:
Доиндустриальное общество;
Индустриальное общество;
Постиндустриальное общество.
В рамках теории модернизаций концепция индустриального общества была дополнена факторами социального, политического и культурного развития. В меняющихся новых условиях в связи со всеми процессами стали очевидны недостатки идеографической историографии. Определенную роль сыграл и уход в изучение исключительно политической истории. Вызывали недовольство попытки уменьшить целый ряд социальны факторов, историю массовых движений, социальных конфликтов.
Под прямым воздействием НТР произошел процесс сциентизации и оптимизации истории. Сформировалось направление Новой истории. Историки этого направления не противопоставляли историю естественным наукам, наоборот, верили в их сотрудничество. Они выступали за междисциплинарные исследования. Главная линия обновления исторической науки – освоение междисциплинарных методов: социологических исследований, методов точных наук. Это вновь привело к возрождению гносеологического оптимизма.
В поисках новых методов теоретики обратились к структурализму, идеи которого были разработаны французскими учеными и изначально применялись в лингвистике, а потом были применены на другие науки. Сторонники структурализма видели миссию в максимальном устранении субъективизма из процесса познания. Таким образом, они предлагали этот фактор уменьшить. Нужно надлежащим образом выбирать объект исследования, а также применять новые методы в процессе познания.
С этой целью они выделили категорию бессознательных структур, которые максимально свободны от субъективных моментов. Они включили экономические отношения, системы обычаев и традиций, мифологию, верования и т.п. Для устранения субъективного элемента они видели во внедрении множества методов, почерпнутых у естественных наук.
В качестве главного объекта исследования были выдвинуты общественные структуры, изучение социально-экономических проблем, массовых явлений, внутреннее состояние общества и его отдельных групп. Важными элементами нового метода стал междисциплинарный подход и количественный метод.
Появилась количественная или квантитативная история. Вначале количественная история использовала традиционные статистические приемы для подтверждения неких исторических факторов. Затем количественный метод стал применяться при компьютерной обработке источников. Исследователь предварительно строил теоретическую модель какого-либо процесса – чаще всего это касалось экономического развития. Затем приводились в пригодную для компьютерной обработки форму статистические данные, и дальше с помощью компьютера проверялась правильность теоретической модели. При этом круг источников, приспособленных для исследований, стал расширяться – переписи населения, церковно-приходские книги, брачные договоры.
Благодаря компьютеризации на Западе все делопроизводство стало компьютеризироваться, и эти данные перестали быть бумажными.
Широким полем применения количественных методов стала новая экономическая история. В рамках новой истории сформировался ряд новых дисциплин. Большим полем для применения количественных методов стала новая экономическая история, в которой основной материал и выражен в цифрах. Новые методы позволили также на основе многочисленных новых и серийных источников выстраивать целые модели отдельных явлений, подтверждать некие теоретические разработки.
Другой областью применения количественного анализа стала новая политическая история, в рамках которой стали анализировать данные избирательных кампаний, проводились голосования в различных органах, декларировалась позиция политических партий, исследовалось электоральное поведение избирателей. Новая социальная история стала изучать социальные структуры и социальные процессы в обществе. Она наиболее богата на смежные исследования, и появление в рамках этой истории субдисциплин. Появилась новая рабочая история, история этнических меньшинств, история женщин и гендерная история, история семьи, городская история, локальная история. Количественная методология использовалась, но главным стал междисциплинарный подход, и использование методов социологии, исторической антропологии, психологии, демографии и филологии. При этом особенно часто историки обращались к социологическим методам, именно у социологии был позаимствован контент-анализ. В социологических исследованиях была разработана теория конфликта.
Шел обмен идеями между различными национальными школами. Во Франции это были очередные поколения школы анналов, в Англии – направление народной истории, группа демографов-историков в Кембридже и Оксфорде, рядом университетов в Германии, центрами социальной истории в США, итальянскими историками. Новая историческая наука получила распространение в США, в Латинской Америке. И даже отклики к концу 1970-ых добрались до Советской историографии. В каждой национальной историографии историческая наука имела свою специфику.
Во Франции эти тенденции проявились раньше, чем где-либо. Возникла социологическая школа Эмиля Дюркгейма и научный центр исторического синтеза Анри Бера. Оба считали главной задачей исторический синтез на базе тесного взаимодействия истории и социологии. Под влиянием их идей и сформировалась в 1930-ые школа Анналов, долгое время господствовавшая во Французской историографии. Новая историческая наука во Франции была связана с этой школой, но по ряду показателей отличалась от нее.
На первый план во Французской историографии выдвинулась антропологическая история – изучение повседневности, истории семьи, болезней, сексуальных отношений и т.п. Также во Франции получила распространение история ментальностей. Бурным цветом расцвела историческая наука в США, где освоение истории началось еще в 1950-ые. Большую роль в этом сыграло развитие теоретической и прикладной социологии. Именно в США Толкотом Парсонсом была разработана теория социального конфликта. В США новая историческая наука развивалась успешно, бурно, охватила все проблемные области.
В 1962 был создан при Мичиганском университете межуниверситетский консорциум политических и социальных исследований. Он стал собирать в архиве новые виды источников, включая перфокарты и электронные носители с данными о выборах, переписях населения. Информация касалась не только США, но и других стран. К концу 1970-ых исторические исследования с применением компьютерных методов велись в 600 американских ВУЗах. Очень широко представлена в американской исторической науке социальная история. Ее формирование началось под влиянием европейской историографии- школы анналов, новой социальной истории.
Важную роль в ее развитии сыграли массовые общественные движения 1960-ых, которые подрывали идею теории консенсуса. В рамках новой социальной истории в США выделилась история фермерства, рабочих, предпринимателей, расовых и этнических обществ, групп, женская история, история социальных ячеек, семья, родственные связи, история социально-территориальных общностей, поселков, городов, штатов.
В Великобритании были свои предпосылки формирования новой исторической науки. Они были заложены в межвоенный период, когда там сформировались в качестве новых исторических дисциплин английская экономическая и социальная история. Важную роль в формировании новой исторической науки в Великобритании сыграл ряд прогрессивных течений – неолиберальное, радикально-демократическое, неортодоксального марксизма. В конечном итоге получили широкое признание такие персонажи, как Эрик Хобсбаум, Эдвард Томпсон, Джордж Рюде, которые в своих исследованиях сочетали методологию новых подходов с элементами неортодоксального марксизма.
В Германии имели место трудные условия для формирования новой исторической науки, сказывалось победоносное торжество идеографических методов историографии, в рамках которой было невозможно сближение истории с другими дисциплинами. Лишь немногие из немецких ученых выступали за подобного рода сближение. Одним из них был социолог Макс Вебер. Лишь в 1960-ые годы в связи с изменениями экономики, общественно-политической жизни стало возможно усиление неолбиеральной тенденции, сформировалось новое поколение историков, чуждых немецкому идеалистическому историзму. Появились труды с использованием междисциплинарных подходов – их писали Вернер Конце, затем Ханс Ротфельс и Теодор Шидер.
Своим вниманием к антропологическим проблемам социальная история ФРГ напоминала французскую социальную историю, но были и отличия – нелюбовь к школе Анналов за симпатии к марксизму. В конце ХХ века в ФРГ сложилась школа повседневной истории, которая отразила стремление возвратиться к рассказу об истории маленького человека. У сформировавшейся новой исторической науки были как очевидные положительные, так и негативные стороны.
Она смогла преодолеть крайний субъективизм, характерный для идеографической историографии середины ХХ века.
Опираясь на количественные методы, она смогла проанализировать огромный пласт источников, включая статистику, однородные факты, что было не под силу при использовании старого описательного метода.
Овладение методологией других дисциплин помогало глубже постичь события прошлого, посмотреть их во взаимосвязи с настоящим. Обновились предмет, проблематика исторических исследований. Были опровергнуты многие стереотипные представления.
Она по-прежнему не выработала общую теорию исторического процесса;
Использование междисциплинарного подхода привело к еще большему дроблению историю, к возникновению ряда субдисциплин;
Язык исследований. Работы, особенно по экономической истории, изобилуют массой цифр, статистических данных. Из-за этого они трудно читаемы не только любителями, но и профессионалами.
Все это привело к отторжению и коммунизации истории.
3) Конец 1980-ых гг. – наши дни .
Во второй половине ХХ века произошло масштабное расширения взаимодействия истории с другими науками. Возникли новые объекты исторического исследования, был вовлечен в оборот огромный массив источников, выработан целый ряд принципиально новых подходов к анализу источников, как традиционных, так и новых. Но при этом продолжал усиливаться разрыв между историей для профессионалов и историей для всех остальных. Эту ситуацию усугубляло распространение постмодернистского взгляда на историю, лозунг которого: «Каждый сам себе историк». В связи с этим принцип взгляда на историческое исследование, которое должно базироваться на достоверных источниках, перестал поддерживаться.
ВТОРОЙ ВОПРОС . Одним из факторов, оказывавших серьезное влияние на процессы в мире, стала глобализация. Глобализация относится к экономической сфере, но влияет на динамику всех процессов в мире. Быстро развиваются коммуникационные, компьютерные технологии, СМИ. Глобализация породила ряд проблем, известных как глобальные. И вопрос об их изучении и методах решения прозвучал уже давно, еще в конце 1960-ых. Римский клуб предложил заняться разработкой и изучением глобальных проблем современности – угроза новой мировой войны, проблема растущего социального неравенства в мире между группами стран, комплекс экологических проблем, проблема невозобновляемых энергоресурсов, демографическая проблема и т.п.
Одна из проблем проявился интерес к историческим трансформациям климата, ландшафтов, что вылилось в возникновение и становление экологической истории. Кроме того, заметным проявлением интеллектуальной реакции на глобализацию, стал рост исследований по проблемам миграции, по этническому самосознанию, его росту. Эти глрбальные проблемы оказались в центре внимания международных конгрессов, проходивших в 1990-ые и в 2000-ые года.
Усилия по изучению и осмыслению глобальных процессов привели к появлению новых научных и образовательных программ, в частности, в Кембриджском университете, которая называлась «Глобализация в исторической перспективе». Она включала в себя темы по истории глобализации, по изучению глобальных взаимосвязей, по истории международных институтов, связанных с процессом глобализации, по проблеме интернациональной истории. Под межнациональной историей англичане понимали историю отношений между индивидами и культурами, включая тех индивидов, которые одновременно принадлежат к нескольким культурам, или индивидов, которые меняют свою идентичность.
Очевидно, что в век глобализации продолжает меняться положение Европы. Идет процесс пересмотра таких понятий, как Всемирная история и Европейская история. Известный американский историк Джон Гиллис в своем докладе «О состоянии изучения европейской истории в американских университетах» констатировал неопределенность, что есть история Европы, и что есть Европа вообще. Меняется сам облик Европы. Во-вторых, очевидно изменяется отношение Европы с остальным миром. Европа утратила центральное положение как в пространственном, так и во временном (темпоральном) отношении. Она перестала служить моделью и мерилом прогресса. Но ни одна другая региональная история не заступила на место Европейской в качестве исторического образца.
Что касается господства новой исторической науки, оно завершилось в 1980-ые. В конце ХХ века развернулся процесс гуманизации истории. К началу XXI века многие теоретики заговорили о серьезном изменении образа исторической дисциплины и профессии историка. Эту ситуацию в литературе оценивают как антропологический переворот, который имеет ряд свойств:
1) Происходит очевидный отказ от духа сциентизма и сопутствующей ему макропроблематики. Осознание неоднородности культуры привело к актуализации исследований на микроуровне.
2) Важнейшей чертой антропологического переворота стала гуманизация истории, а именно возвращение обстоятельств к культуре человека. Об этом писал Марк Блок. Во времена Марка Блока это было невозможно, но потом времена изменились, и во многих странах выдвинулись дисциплины, во Франции занимавшиеся историей ментальности, в ФРГ историей повседневности, в Великобритании социальная история, а в Италии микроистория.
3) Вместо концепции о том, что историк должен быть объективным, вновь заговорили о необходимости постоянной авторефлексии. От историка требуют постоянно помнить о себе в процессе познания, широко используются идеи о диалоге историка и источника. Большое место занимают проблемы интерпретации текста и его адекватного прочтения или дискурса текста. Под дискурсом понимается внутренний мир текста, присущие конкретному тексту законы существования и функционирования.
4) Важным принципом современной историографии стала меняющаяся форма изложения. Тренд возвращения от наукообразного стиля к более литературному – нарративному. Нарратив – повествовательная форма изложения материала с использованием не столько наукообразного, сколько литературного стиля изложения. История повсеместно усиливается элементами рассказа, целью может стать яркая презентация, направленная к разуму читателя и к его чувствам.
5) Осознанный как данность плюрализм в отношении других концепций. Происходит признание бесспорной ценности разных концепций, переосмысление многих подходов, при этом ни один из них не должен абсолютизироваться. Наоборот, многообразие смыслов предполагает их диалог. Подчеркивается преемственность, возможность выбора методологии, анализа, провозглашается синтез традиций. Черты этого нового подхода исследователи выделили в двух классических трудах первой половины 1980-х. Их авторы американские исследователи Натали Земон Девис и ее работа «Возвращение Мартина Герра», а второй труд – эссе «Великая Казнь кошки» профессора Принстона Роберта Дантона. Это эссе в качестве одной из глав он включил в книгу «Кошачье побоище и другие эпизоды французской культурной истории».
В обоих случаях историки брали за основу забавный эпизод и строили на его основе концепции с далеко идущими выводами. В основу книги «Возвращение Мартина Герра» лег забавный случай во Франции XVI века. В одной южнофранцузской деревеньке пропал местный житель Мартин Герр. Как потом выяснилось, он ушел воевать за Испанию. Через несколько лет появился его двойник, который полностью заменил его, даже в семье. Его звали Арно де"Тилль. И все его признали в качестве Мартина Герра. Пока не появился донос, все вскрылось, и двойника приговорили к смерти. Его сторона подала апелляцию, дело попало в Тулузский парламент. Тут апелляция полностью решилась в пользу самозванца, но появился настоящий Мартин Герр, и Арно де"Тилля повесили.
Натали Земон Девис начала реконструировать мотивы поступков этого человека. Она реконструировала образы, стандарты поведения в южных регионах Франции. В итоге она нарисовала образы двух маргиналов с кризисом идентичности, которые не смогли органически вписаться в жизнь своих деревень, где им довелось родиться и вырасти.
Автор эссе «Великая Казнь кошки» профессор Роберт Дантон взял события 1730-ых гг. Там речь шла о Николя Конте, служившем подмастерьем в типографии. Его и товарища не сажали за стол с хозяевами, кормили плохо. В итоге они стали по ночам устраивать кошачьи концерты под окнами хозяев, не давая им спать. Хозяин поручил им разобраться с котами, а они убили любимую кошку хозяйки и обставили ритуал казни.
Роберт Дантон задался вопросом о природе этого веселья. Это показатель дистанции, отделяющей нас от рабочих XVIII века. Эта история – повод поразмыслить об иной, отличной от современной, ментальности, изучить чужую систему.
Историк истолковал это происшествие как косвенное проявление социальной напряженности в отношениях между подмастерьями и семьей мастера. Социальный статус подмастерьев в XVIII веке понизился, ранее они были младшими членами семьи, а теперь оказались на положение домашних животных. И они стали бороться с животными, в частности, с кошкой.
Дантон стал заниматься изучением ментальности городских низов, стремился пересмотреть традиционные позиции по отношению к французской революции. Ментальность городских низов в годы Великой Французской революции скорее определялась старыми ментальными традициями, чем новыми революционными взглядами.
В конечном итоге, на рубеже двух веков наступил очередной период методологических поисков в истории, в ходе которого должны быть рождены новые концепции, формируются научные стратегии, и пример этому – формирующаяся сейчас новая культурная история и четвертое поколение школы Анналов во Французской историографии. Меняется и будет меняться облик исторической дисциплины, ее положение в обществе. В XIX веке общественный и социальный статус истории и историка был высок, однако ХХ век и осмысление его драматического опыта подорвали убежденность в пользе и статусе истории как учителя, а общества – как прилежного ученика. Однако, обозначенный на рубеже тысячелетий стык может вернуть истории утраченные позиции, центральное место в общественных науках.
Цель публичной истории – распространение представлений о ремесле историка за пределы узко научного круга. На современном этапе историки задаются целым рядом вопросов, ответы на которые могут быть найдены или не найдены. Каким будет место истории в системе научных дисциплин, в культурной иерархии общества, что происходит с функциями исторического знания, сможет ли история дать ответы на процессы глобализации, на развитие новых технологий, каковы должны быть задачи историков? Может ли история продолжать учить жизни? Эти и другие проблемы сознаются всеми ведущими историческими школами, которые могут придерживаться разных взглядов.
НОВАЯ НАУЧНАЯ ИСТОРИЯ В ИСТОРИОГРАФИИ США ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ ВЕКА
