Возможность вернуться в казачье сословие однодворцам представилась дважды.

Впервые это случилось в 1787 году, 3 июля, в связи с Русско-Турецкой войной (1787-1792 гг.). Указом Екатерины II от 12 ноября 1787 года из всех однодворцев , которые населяли Украинскую линию, в возрасте от 17 до 50 лет был сформирован по образу Донского Казачьего Войска особый казачий корпус, получивший название «Екатеринославского казацкого войска» или войска «Новодонских казаков».

Корпус составляли 4 конных полка и один пеший.

Русское правительство учло, что несение казачьей службы всегда было престижным в Малороссии и на Юге России и, руководствуясь требованиями военного времени, дополнительно разрешило записываться к войску всем желающим, кроме крепостных крестьян.

Таким образом, в 1788 году, 14 января в Войско включили ещё и старообрядцев, мещан и цеховых Екатеринославской, Вознесенской и Харьковской губерний.

А через несколько дней, 18 января, Войску предали и Екатеринославский казачий полк .

В феврале 1788 года сформировали Екатеринославский корпус передовой охраны . В его составе были старшина, 2400 казаков и 1016 калмыков.

И, наконец, 1 мая 1788 года была создана Екатеринославская армия , включавшая в свой состав Екатеринославское казачье войско . Во главе этого войска вместе с донской старшиной нижних чинов стоял донской атаман Матвей Иванович Платов .

Рис.Атаман Матвей Иванович Платов

Армия разместилась близ Ольвиополя (нынешнего Первомайска, Николаевской области), и оттуда она и начала движение в сторону Турецкой крепости Очаков.

К сожалению, из-за плохих дорог это расстояние (170 вёрст) удалось преодолеть только за два месяца. Тем не менее, казаки, шедшие в авангарде колон, к крепости подошли первыми.

В том же 1788 году, 11 июня отделение генерал-майора барона Палена столкнулось с передовыми пикетами турок, а когда больше 2000 турок вышли из Очакова, то казаки Платова и Исаева откинули их назад, потеряв при этом 1 сотника и 1 казака; ещё 2 казака были ранены. Притом, что потери турок составили 30 человек.

И всё-таки настоящей генеральной проверкой боеспособности Екатеринославского казачьего войска стал штурм турецкой крепости Измаил.

Пятой колонной , в самом лучшем понятии выражения, командовал известный нам атаман Матвей Иванович Платов. Его казаки, несмотря на встречный огонь с обеих сторон, перешли ров и взяли бастион.

В Росписи отличившихся «храбростию на штурме Измаильском» среди «старшин и прочих чиновников войск козацких Екатеринославского и Донского» значится и предок нынешних Труновых Боровского - хорунжий Дмитрий Трунов , о котором рассказано в упомянутой книге В.Иванова:

«после взятия Измаила получил редкую въ в то время награду: золотой крестъ с надписью на одной стороне "Измаил, Декабря 11-го 1790 года", а на другой -„за личную храбрость". Одновременно он получил и звание сотника т.е., личнаго дворянина. Крест этотъ червонаго золота (7 золот.) хранится в церкви. Теперь остались его внуки, дети младших сыновей Трунова»

Примечание: Офицерским крестом "За храбрость при взятие Измаила" награждались офицеры, участвовавшие в штурме Измаила, проявившие храбрость, но не получившие орденов Св. Георгия и Св. Владимира. Такие кресты очень редки по причине сдачи их в Капитул орденов после смерти награжденного.

О других участниках русско-турецкой войны нам пока неизвестно, тем не менее, нет сомнений, относительно службы наших боровских предков в качестве екатеринославских или ново-донских казаков, списки, которых хранятся в Воронежском областном архиве.

О них, в той же книге В.Иванова, сказано, что«Боровской слободы «жители назывались казаками Ново-Донского полка и призывались по положению Донских казаковъ»

Вторая возможность возвращения в казачье сословие у однодворцев появилась по окончании турецкой войны. Дело в том, как пишет донской историк Е.Савельев,«бывшие казаки Екатеринославского казачьего Войска не желали примириться со своим новым положением и утратой казачьего звания, а потому в 1800 году обратились к Государю Императору с всеподданнейшей просьбой о дозволении им переселиться на Кавказ и нести там казачью службу. Вместе с тем они умоляли о возвращении казачьего звания, которым гордились и лишились которого против желания

Просьба бывших Екатеринославских казаков была рассмотрена Сенатом и по утверждении Государем Императором разрешена в том смысле, что бывшим казакам Екатеринославского Войска возвращается казачье звание с условием переселения их на Кавказ, но без какой-либо поддержки со стороны казны. Но материальные трудности не остановили казаков, и они почти в полном составе переселились со своими семьями на Кавказ, где основали станицы: Темижбекскую, Казанскую, Ладожскую и Тифлисскую»

Особый конный полк, составленный этими казаками, был назван Кавказским. Этот полк, с перечисленными станицами, находился в составе Кубанского казачьего Войска.

О них же сказано и у кубанского историка Н.М.Могилевцева :

«Въ своей домашней, мирной жизни кавказцы, бывшие екатеринославские казаки, более известные подъ именемъ новодонских , оказались отличными хозяевами; по крайней мере современникъ и очевидецъ событий до-Ермоловского времени, генерал-майоръ Дебу, прямо указываетъ на более высокий уровень благосостояния Кавказского полка, сравнительно съ другими поселенными казачьими полками »

«…способностями-же къ промышленности новые переселенцы не отличались, да и возможно-ли было думать о сложныхъ промыслахъ въ то время; но землю обрабатывали, какъ никто на линии, имели лучший скотъ и занимались рыболовствомъ въ р.Кубани»

В книге«Краткие исторические сведения о Кавказском конном полке Кубанскаго казачьего войска» тот же Н.М.Могилевцев достаточно подробно представил читателям переселение 1802 года. Указал из каких мест, и в«каком числе душ мужеского пола» переселились.

А вот из Боровской слободы на Кубань переселились всего лишь душ 2 однодворцев. Полагаю, что причиной тому была особенность боровского менталитета – привязанность к Малой Родине, своим близким и землям, полученным за службу Отечеству.

Что же до новоайдарцев, то основав станицу Тифлисскую, они взяли на себя службу по охране границы «от набегов народов закубанских».

Из казаков станицы сформировали сотню. По старинному обычаю выбрали «исправляющего должность» полкового командира Леонтия Ивановича Гречишкина. Сотенным командиром стал Д.Фарафонов. Оба опытные и заслуженные воины, участники штурмов Очакова и Измаила.

В частности, новодонской сотник Гречишкин Леон, так же как и наш Дмитрий Трунов отмечен в списке отличившихся мужественными подвигами на штурме Измаильском.

Итак, в соответствии с Приказом № 3365 от 14 октября 1803 года назначено "Кавказскому полку нести службу, полковому командиру решать дела военные и гражданские, сотенным командирам быть и начальниками станиц".

С этого дня полк и приступил к службе - основной повинности казаков. Другие повинности подразумевали службу подводнуя, постойную, почтовую, конвойную, по ремонту укреплений, дорог и мостов.

В общем, правительство не ошиблось, доверив потомкам служилых и однодворцев казачью службу на Кавказе. Именно им казакам-линейцам посвящены славные страницы истории станицы Тифлисской.

При этом, одна из них считается особой – «подвиг сотни Андрея Гречишкина» - сына упомянутого выше Леонтия Ивановича Гречишкина.

Рассказывают, что1829 году в бою у Волчьих ворот на реке Зеленчук толпа горцев внезапно окружила горсть казаков сотника Гречишкина.

Видя, что отряду грозит гибель, Андрей призвал казаков биться до последнего и достойно сложить головы.

В неравном бою все до одного они были убиты, предпочтя умереть, но не сдаться черкесам.

Рис.Р.Кузнецов. Дело сотника Гречишкина.

Имена рода Гречишкиных знают не только в нынешней станице Тбилисской, но и на соседней Боровскому Айдарской земле. О них напоминает сохранившийся с далёких времён, бывший хутор Гричишкино, основанный семьёй Гречишкиных ещё до переселения на Кубань.

В 1831 году возможность переселиться на Кавказкую линию появилась вновь. И на этот раз, согласно данным Ревизской Сказки 1835 года, охотников переселиться стало гораздо больше. Переселялись семьями, но учёт был по душам «мужеского полу», включая детей.

В отдельной графе «Изъ того числа выбыло» в отношении членов каждой семьи следовала запись:

«Перечислены в (число) душахъ Слободско-Украинской казённой палатой на Кавказскую линию в казачье звание с 1(2)-й половины 1835 году».

Ниже приводился список дворов с указанием порядкового номера двора прозвища имена, отчества, возраст хозяина и других членов семьи:

146. Быков; 149. Курбатов;

150. Агафонов; 151. Агафонов;

152. Попов; 153. Глазунов;

154.Агафонов; 155. Пушкин;

156.Сиротин; 157. Аболонкин ;

158.Агафонов; 159. Воронов;

160.Гончаров; 161. Гончаров;

162.Маслов; 163. Сопов;

164.Замулин

В итоге сказано: всего 53«души мужеского полу», с реди которых и не дошедшие до нашего времени фамилии-прозвища Аболонкин и Замулин .

Рис. Линейный казак

Таким образом, влившись в ряды Кубанского казачестваоднодворцы с плугом и оружием продолжили традиции и славу казаков и служилых Юга России.

Примечание: согласно с информацией из данных исторической справки по станице Тифлисской одним из последних её атаманов был Илья Васильевич Ширков - однофамилец рода Ширковых, известного в Боровской слободе, по крайней мере, с Ревизской сказки 1835 года.

Руку приложил Боровского городка донецкий казак

Олег Иванов сын

(Продолжение следует)

Евграф Савельев

Племенной и общественный состав казачества.

(исторические наброски)

Донские областные ведомости № 170/06.08.1913 г. стр. 2-3-4

Ставропольское калмыцкое казачье Войско, Екатеринославское казачье Войско, Хоперские казаки.

Чтобы окончить перечисление мелких казачьих общин, образовавшихся в разное время и упраздненных правительством, а также и общин, создавшихся искусственно властью государственной, смотря по надобности и нужде в казаках, постараюсь в настоящей главе привести в сжатой форме исторические справки о прекративших свое существование казачьих Войсках, образованных большей частью в царствование Екатерины Великой, Александра І и Николая І.

Еще в царствование Петра Великого калмыки, кочующие в Приволжских степях, стали переходить в православие и для облегчения этого перехода, крайне желательного для русского правительства, многие богослужебные книги были переведены на калмыцкий язык и назначены особые миссионеры в калмыцкие становища. Нашелся один из калмыцких князей Петр Тайшин, который, крестясь сам со своим семейством, сумел объединить разрозненные кибитки и подчинить их при помощи русского правительства своей власти.

Для вящщего укрепления этой власти, а также и православия, была построена в 1739 году крепость Ставрополь, на Волге, недалеко от города Самары. Крепость эта, управляемая русским комендантом, была подчинена Оренбургскому губернатору, а калмыки, расположившиеся в ее окрестностях, составили казачье Ставропольское Войско, причем им были дарованы особой грамотой привилегии казаков: беспошлинная торговля и доход от продажи вина, а кроме того, и некоторые другие льготы.

В 1745 году правительство решило использовать в военном отношении новое Войско, для чего предположено было разделить его на 8 рот.

Для порядка управления во внутреннем укладе были произведены некоторые реформы. Были учреждены должности войскового атамана, войскового судьи и войскового писаря, назначена войсковая канцелярия и утверждены особые штаты.

Суд производился по старинным народным обычаям калмыков, и решения по различным судебным делам выносило присутствие войсковой канцелярии.

Ставропольское калмыцкое Войско выставляло на действительную службу 300 казаков ежегодно.

В 1760 году правительство, для усиления Ставропольского Войска, причислило к нему освобожденных из киргизского плена 1 765 калмыков джунгаров, которые также приняли христианство и образовали из себя новые три роты.

Заведовавший всеми казачьими Войсками князь Потемкин обратил внимание на неудобство управления Ставропольским калмыцким Войском посредством Ставропольского коменданта и вошел с ходатайством перед Императрицей о подчинении Войска непосредственно Оренбургскому губернатору, что и было Высочайше утверждено в 1780 году. В 1798 году, когда по всей Оренбургской линии царствовало немецкое влияние и вводились усиленно иностранные названия казачьим поселкам и станицам, дико звучавшим в русском ухе, вроде названия казачьего поселка „Фершампенуазом” оренбургское начальство задумало применить к краю и особенно к казачьему населению так называемую окружную систему, то-есть разделение всей территории на особые участки с подчинением населения и войск в каждом участке военным властям. Такие участки были названы нерусским наименованием – кантонов, – Калмыцкое Войско также составило один из таких „кантонов”, а войсковой атаман в то же время был и кантонным начальником.

В 1802 году Ставропольское калмыцкое Войско насчитывало всего казаков 2 830 и старшин – 81. Всего в Войске находилось 11 рот, которые выставляли на службу свыше 800 казаков. В следующем году было издано положение о Ставропольском калмыцком Войске, по которому войсковой атаман, кроме подчинения Оренбургскому губернатору в военном отношении, был подвластен по гражданским делам губернатору Симбирскому; это вносило немалую путаницу в войсковую жизнь и создавало огромную переписку.

Из казаков калмыцкого Войска был образован полк, состоявший из командира полка, 5 есаулов, 5 сотников, 5 хорунжих, 1 квартермистера, 1 писаря, 5 старших урядников, 5 младших урядников и 550 казаков. Другая половина этого полка в таком же составе призывалась на службу лишь в исключительных случаях. Казаки служили без срока и льготы до полной неспособности к службе, после чего увольнялись в отставку на общих армейских основаниях. Все офицерские места в этих полках замещались лишь родовитыми калмыцкими князьями, которые считались временно занимающими офицерские вакансии. Офицеры получали жалованье по регулярным окладам гусарских полков, а нижние чины – по 12 рублей в год и кроме того провианту по солдатскому пайку и фураж на двух лошадей.

Впрочем жалованье офицерам давалось по таким окладам лишь в исключительных случаях, а нижним чинам только при условии командирования далее 100 верст от своих поселений.

В 1803 году было установлено обмундирование и вооружение для Войска. Ставропольское калмыцкое Войско исправно несло казачью службу, оберегая главным образом Оренбургскую линию от частых набегов хищных кочевников: киргизов и туркмен, а также и от хивинцев. Служба эта была тяжела и очень опасна. День и ночь требовалась самая строгая бдительность и зоркость, иначе грозила опасность быть вырезанными подкравшимися разбойниками, старавшимися прокрадываться к мирным крестьянским и калмыцким поселениям для грабежа и увода пленных которых потом продавали в Хиве или Бухаре в рабство мусульманам.

Кроме своей сторожевой службы, калмыцкое Войско участвовало в войнах России с Пруссией и Швецией, а также и с Наполеоном. Калмыки после изгнания из пределов России французских полчищ, вместе с русскими войсками последовали за ними по пятам, и Париж также видел их монгольские лица в победном шествии Императора Александра І.

В 1825 году Ставропольское калмыцкое Войско выставляло на службу 956 казаков.

Благодаря отдаленности от правительственного надзора и различным злоупотреблениям своих князей, калмыки, составлявшие Войско, пришли в большой экономический упадок и тайно бежали из Войска в одиночку и небольшими партиями во все время его существования. Это обстоятельство, а также жестокое усмирение пугачевского бунта,

Донские областные ведомости № 170/06.081913 г. стр. 3

к которому примкнули многие калмыки, в связи с опустошительными эпидемиями оспы и других болезней, сильно разредило Войско, и оно к 1836 году считало в своих рядах всего 3 585 душ, с трудом отбывавших воинскую службу.

Эти причины побудили правительство принять меры к обследованию состояния Войска, что привело к решению упразднить его. В 1842 году Ставропольское калмыцкое Войско было упразднено, казаки с семьями переведены и зачислены в Оренбургское казачье Войско, а бывшая войсковая территория отдана под крестьянское переселение из внутренних губерний и в награду чиновникам за различные службы.

В 1769 году, во время войны с русскими, турки сформировали конный полк из христиан: сербов, болгар, румын, валахов и греков. Этот полк, во время первой же стычки с русскими войсками, улучил удобную минуту и передался на русскую сторону. В остальное время войны полк этот сражался с турками так храбро и стойко, что на него было обращено Монаршее внимание и решено было, по окончании войны, оставить ему воинское звание, предложив сделаться казаками. Полк с радостью согласился на это, и когда был заключен мир с турками, новые казаки были поселены по берегам реки Буга, недалеко от границы с Турцией, и названы Бугскими.

Для усиления Бугских казаков правительство, строго запретив принимать в казаки помещичьих крестьян, дозволило приписываться в казачество черкасам, которых записалось свыше 100 семей. Кроме того, правительство причислило к новому Бугскому войску пленных арнаутов (албанцев) и казенных крестьян, купленных для этой цели у окрестных помещиков. К составу Бугского же Войска был причислен так называемый Нововербованный казачий полк, составленный на время войны с турками из добровольцев: Малороссийских казаков, поляков и татар. Таким образом составилось Бугское казачье Войско, которому вменялось в обязанность охранять границу с Турцией.

В 1788 году Бугское казачье Войско вошло в состав нового, Екатеринославского казачьего Войска, расформированного в 1796 году.

В 1797 году Высочайше было повелено расформировать Бугский казачий полк, а в 1800 году казаки, его составлявшие, переименованны в крестьяне.

Но казаки Бугского казачьего Войска не имели ни малейшего желания утрачивать дарованное им казачье звание, которым они гордились и считали заслуженным воинскими доблестями. Поэтому, вскоре по переименовании их в крестьянское состояние, было возбуждено через особого поверенного от бывшего Бугского Войска, войскового старшины Хмельницкого ходатайство перед Императором Александром Павловичем о возвращении им казачьего звания и сопряженной с ним военной службы.

По Высочайшему повелению был послан в поселения бывших Бугских казаков Новороссийский губернатор, с поручением осмотреть селения и опросить жителей. Результатом этой поездки явилось Всеподданнейшее донесение о том, что в селениях бывших казаков проживает всего около 13 000 душ обоего пола, что жители способны к военной службе и желают возвращения казачьего звания. На основании этого донесения было Высочайше указано о восстановлении Бугского казачьего Войска и возвращении жителям его казачьего звания, причем, по определении его границ и обмежевании войсковой территории, было определено Бугским казакам выставлять ежегодно на службу 1 пятисотенный конный полк и два полка такого же состава иметь на льготе, откуда они могли быть вызванными по первому требованию. Главной обязанностью полка было нести сторожевую службу по турецкой границе. При образовании вновь учреждаемого Бугского казачьего Войска к нему было причислено 600 семейств болгар, переселившихся в Россию.

Первым войсковым атаманом Бугского Войска был назначен Донской генерал Краснов, который не преминул многие высшие в Войске должности раздать своим родственникам и другим Донским офицерам. Правление это не было безупречно и вызвало среди Бугских казаков возмущение. Впрочем, Краснов сумел отписаться и как-то замять дело, свалив всю ответственность на войскового старшину Хмельницкого, который со своими сторонниками попал в конце концов под суд и понес кару.

В 1814 году в состав Бугского казачьего Войска были зачислены Малороссийские казаки в числе до 200 душ обоего пола.

В 1817 году по окончании Отечественной войны, в которой наряду с прочими, участвовали и Бугские казаки, по проекту графа Аракчеева о поселении армии, решено было упразднить и Бугское Войско. Для этой цели Бугские казачьи полки переименовали в Бугские уланские полки и свели их с Украинскими полками в Уланскую дивизию, которую и поселили на общих с другими поселенными полками основаниях, а казаков обратили в гражданское состояние, упразднив войсковую канцелярию. Впрочем, многие из бывших казаков Бугского казачьего Войска причислились впоследствии к Дунайскому, Азовскому и Кавказским казачьим войскам, где и слились с тамошним казачьим населением.

Князь Потемкин для охраны Украинской линии задумал основать особое казачье Войско, для чего испросил Высочайшее соизволение на обращение в казачье сословие всех бобылей и однодворцев, проживавших по Екатеринославской губернии, тогда еще пустынной и населенной исключительно выходцами из Малороссийских казаков.

В 1788 году новое Войско было окончательно составлено и названо Екатеринославским. Составилось оно из весьма разноплеменных элементов: 1) Бугских казаков, 2) Чугуевских казаков, 3) Старообрядцев австрийского согласия, 4) Мещан и однодворцев губерний –– Харьковской, Екатеринославской и Вознесенской, 5) Казенных крестьян, впрочем, в весьма незначительном количестве. Всего в Войске состояло обоего пола до 100 000 душ, выставлявших до 20 пятисотенных полков. Вся военная часть в новом Войске была поручена Донским офицерам и старшинам, а в гражданском отношении казаки управлялись губернскими властями.

Екатеринославские казаки очень храбро дрались с турками в войнах России, причем известный подвиг Платова под стенами Измаила был совершен с полком Екатеринославских казаков.

По окончании турецкой войны казаки возвратились к своим домам для мирной жизни, но неустройство внутреннего быта и самовластие Донских старшин стали неодолимой преградой к экономическому процветанию Войска.

Донские старшины, назначенные править Екатеринословским Войском, действуя без законных оснований и допуская бесчисленные злоупотребления,

Донские областные ведомости № 170/06.081913 г. стр. 4

настолько способствовали разорению казаков, что уже в 1796 году часть их просила правительство или изменить правление или же обратить их в прежнее состояние.

Екатерина Великая, признавая всю трудность исполнения первого желания Екатеринославских казаков, повелела перечислить протестующую часть их в мещане, а в 1800 году и все остальные Екатеринославские казаки были обращены в крестьянство, а Войско упразднено.

Но бывшие казаки Екатеринославского казачьего Войска не желали примириться со своим новым положением и утратой казачьего звания, а потому в 1800 году обратились к Государю Императору с всеподданнейшей просьбой о дозволении им переселиться на Кавказ и нести там казачью службу. Вместе с тем они умоляли о возвращении казачьего звания, которым гордились и лишились которого против желания.

Просьба бывших Екатеринославских казаков была рассмотрена Сенатом и по утверждении Государем Императором разрешена в том смысле, что бывшим казакам Екатеринославского Войска возвращается казачье звание с условием переселения их на Кавказ, но без какой-либо поддержки со стороны казны. Но материальные трудности не остановили казаков, и они почти в полном составе переселились со своими семьями на Кавказ, где основали станицы: Темижбекскую, Казанскую, Ладожскую и Тифлисскую, причем составили особый конный полк, названный Кавказским. Этот полк в настоящее время с перечисленными станицами находится в составе Кубанского казачьего Войска.

Екатеринославских казаков на Кубани называли прежде Новодонскими, под каким именем они и фигурировали даже в официальных бумагах.

В 1707 году после известного Булавинского бунта, когда регулярными войсками под начальством князя Долгорукого, вся местность по рекам Хопру, Медведице и Бузулуку была опустошена и выжжена, а населявшие ее Донские казаки частью были казнены, частью разбежались во все стороны – татарам открылся свободный доступ из Крыма и из-за Волги к русским поселениям, которые вскоре и стали жестоко терпеть от грабежей и набегов орды.

Тогда, для ограждения мирного населения крестьян и помещиков, правительство в 1716 году выстроило в тех местах крепость Новохоперск и вызвало желающих поселиться вокруг нее, с предоставлением за это земли, рыбных ловель и освобождения от податей. Кроме того, правительство обещало всех желающих зачислить в казачье звание.

Новообразованные Хоперские казаки составились главным образом из остатков бывших Хоперцев, затем Донских казаков и значительного числа Малороссийских казаков. После правительство причислило несколько семейств крестьян, из которых некоторые вскоре бежали. Хоперские казаки поселились вокруг крепости в слободах: Алферовка, Градская, Красная и Пыховка; им была отдана в пользование земля разоренных станиц: Беляевской, Пристанской и Григорьевской и рыбные ловли по Хопру.

Казаки эти находились в полном подчинении у коменданта Новохоперской крепости и в 1731 году составили по утвержденному Высочайше штату конную команду в 216 казаков.

В 1767 году всех Хоперских казаков обоего пола числилось до 3 000 душ, причем они выставляли 1 пятисотенный конный полк, названный Хоперским.

(или Екатеринославскій казачій корпусъ) , б. сформировано кн. Потемкинымъ въ 1787 г., во время 2-ой тур. войны, изъ одно дворцевъ, поселенныхъ въ Екатериносл. губ., по бывшей Украинской линіи. Въ составъ войска вошли: 1) жители г. Чугуева и всѣхъ окружающихъ его поселеній; 2) старообрядцы и раскольники, вышедшіе изъ Польши и поселившіеся въ слободкахъ на прав. сторонѣ Днѣпра; 3) мѣщане и однодворцы Екатериносл., Вознесен. и Харьков. губ. и 4) казаки Бугск. п., образованнаго нѣск. ранѣе изъ арнаутовъ, молдаванъ, валаховъ и крестьянъ, купленныхъ прав-ствомъ у помѣщиковъ въ селеніяхъ между Бугомъ и Ингульцемъ. Всего въ войско б. зачислено свыше 50 т. ч., выставлявшихъ на службу ок. 10 т. казаковъ. Для воен. упр-нія войскомъ б. назначены старшины изъ Донск. войска; въ дѣлахъ же гражд. упр-нія войско подчинялось губ. властямъ. Е. войско приняло дѣят. участіе во 2-ой тур. войнѣ, отличившись въ дѣлахъ подъ Измаиломъ, Киліей и Аккерманомъ. Опред. законоположеній о порядкѣ службы казаковъ издано не было, и Донск. старшины управляли Е. казаками по своему произволу. Въ силу этого, а также благодаря воен. обстоят-вамъ, войско, по окончаніи войны, пришло въ разстройство, и значит. часть Е. казаковъ возбудила ходат-во о возвращеніи ихъ въ первобыт. состояніе, к-рое б. уважено, и въ 1796 г., по представленію кн. Зубова, Имп-ца Екатерина II разрѣшила расформировать Е. войско, а казаковъ приписать къ мѣщанамъ и крестьянамъ, предоставивъ имъ 2-годич. льготу отъ платежа казен. податей. Въ казач. сословіи остались только казаки Бугск. и Чугуев. пп. Въ 1797 г. б. расформированъ и Бугск. п., но часть п. продолжала содержать кордоны по Днѣпру и Черн. морю до 1800 г., когда Бугск. казаки б. перечислены въ крестьяне. Представляя о расформ-ніи Е. казач. войска, Зубовъ проектировалъ изъ остатковъ этого войска и изъ обывателей новоросс. и малоросс. губерній, к-рые пожелаютъ, организовать новое Вознесен. казач. войско. Положеніе объ этомъ войскѣ б. утверждено, но въ исполненіе не приведено. Въ то же время зачисленные въ крестьяне бывш. казаки Е. войска, а также и Бугск. п. (свыше 3 т. ч.), возбудили въ 1800 г. ходат-во объ обращеніи ихъ въ казаки, выразивъ желаніе переселиться на Кавказ. линію. Сенатъ выразилъ согласіе съ тѣмъ, чтобы переселеніе состоялось безъ пособія отъ казны. Въ 1801 г. постановленіе сената б. Выс. утверждено, а въ 1802 г. совершилось и переселеніе на линію, въ Темижбекскую, Казанскую, Тифлисскую и Ладожскую станицы, изъ к-рыхъ б. образованъ Кавказскій полкъ. Переселенцы эти извѣстны также подъ названіемъ Ново-Донск. казаковъ. Полкъ вошелъ впослѣдствіи въ составъ Кубан. казач. войска и своимъ нынѣш. наим-ніемъ сохранилъ связь со своимъ основателемъ и истор. прошлымъ, офиціально называясь 1-мъ Кавказ. намѣстника Екатеринославскаго ген.-фельдм. кн. Потемкина-Таврическаго п. (Могилевцевъ , Кратк. истор. свѣдѣнія о Кавказ. кон. п. Кубан. казач. войска, "Кубанскій Сб.", 1894; Столѣтіе воен. мин-ства, г. XI, Гл. упр-ніе казач. войскъ).

Военная энциклопедия. - СПб.: Т-во И.Д. Сытина . Под ред. В.Ф. Новицкого и др. . 1911-1915 .

Смотреть что такое "Екатеринославское казачье войско" в других словарях:

ЕКАТЕРИНОСЛАВСКОЕ КАЗАЧЬЕ ВОЙСКО - создано в 1787 из Бугского казачьего полка и однодворцев, поселенных в Екатеринославской губ. по бывшей Украинской линии. Участвовало в русско турецкой войне 1787 91, отличилось при взятии Аккермана, Килии, Измаила. В 1796 расформировано; казаки… … Большой Энциклопедический словарь

ЕКАТЕРИНОСЛАВСКОЕ КАЗАЧЬЕ ВОЙСКО - ЕКАТЕРИНОСЛАВСКОЕ КАЗАЧЬЕ ВОЙСКО, создано в 1787 из Бугского казачьего полка и однодворцев, поселённых в Екатеринославской губернии. В русско турецкой войне 1787 91 отличилось при взятии Ак ксрмана, Килии, Измаила. В 1796 расформировано; казаки… … Русская история

Екатеринославское казачье войско - создано в 1787 из Бугского казачьего полка и однодворцев, поселённых в Екатеринославской губернии по бывшей Украинской линии. Участвовало в русско турецкой войне 1787 91, отличилось при взятии Аккермана, Килии, Измаила. В 1796 расформировано;… … Энциклопедический словарь

ЕКАТЕРИНОСЛАВСКОЕ КАЗАЧЬЕ ВОЙСКО - учреждено в 1788 г. распоряжением Русского правительства. После разгрома Сичевой республики (1775 г.), казачье имя на Днепре некоторое время было изъято из официального обращения. Запорожцы, оставшиеся по прежним поселениям и хуторам, стали… … Казачий словарь-справочник

Екатеринославское казачье войско - (или корпус) образовано в 1787 из Бугских казачьих полков и однодворцев, поселённых в Екатеринославской губернии. Население Е. к. в. составляло в 1788 свыше 50 тыс. чел., боевой состав до 10 тыс. Участвовало в русско турецкой войне 1787… … Большая советская энциклопедия

ЕКАТЕРИНОСЛАВСКОЕ КАЗАЧЬЕ ВОЙСКО - (или корпус). Образовано в 1787 из однодворцев Екатеринославской губ. и Бугских казачьих полков.В 1788 к Е. к. в. приписаны старообрядцы, мещане и цеховые Екатеринославской, Вознесенской и Харьковской губ. Общая численность войскового населения… … Советская историческая энциклопедия - генерал майор; родился в 1754 году и происходил из казачьих детей войска Донского. Вступив в службу в 1772 году казаком, он, в чине полкового писаря, принимал участие в турецкой войне 1774 года; в 1775 году Черевков находился при казачьих полках… … Большая биографическая энциклопедия

Черевков, Евтей Иванович - В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Черевков. Черевков Евтей Иванович Дата рождения 1754 год(1754) Место рождения станица Раздорская, Российская империя Дата смерти? … Википедия

(1787-1796 гг.)

История Екатеринославского казачьего войска на сегодня остается почти неисследованной. В то же время, екатеринославское казачество занимало важное место в истории Южной Украины. Прежде всего, необходимо заметить, что за время своего существования Екатеринославское войско включало Бужское казачье войско, Чугуевский казачий полк, Чугуевскую легкоконную команду, подразделения калмыков, арнаутские команды и отделы Донского казачьего войска. Войсковые поселения екатеринославских казаков были густо населены и занимали обширную территорию.

Начиная с 1765 г. с территории Правобережной Украины и Молдовы в «российскую» Украину начали переселяться старообрядцы. Их поселения были расположены на землях, которые входили в Александрийский, Елисаветградский, Новомиргородский и Херсонский повиты. Общая численность этих переселенцев составила 6305 ревизских душ . В 1769 г. во время русско-турецкой войны 1768-1774 гг. генерал-майором А.Прозоровским был сформирован Нововербованный казачий полк. По мере продвижения российской армии в дунайские княжествами в армию вообще, и в полк в частности, увеличился приток волонтеров за счет молдаван, волохов, болгар и сербов, которых записывали в волонтерские арнаутские команды . После завершения войны с Портой, арнауты и члены их семей были поселены вдоль тогдашней границы по правому берегу р. Буг между современными городами Николаевом и Херсоном. На территории Херсонского повета им было выделено 120 000 десятин земли для занятия хлеборобством, виноградарством, садоводством и животноводством . Переселенцами из Польши и Турции были основаны многочисленные села. Среди них самими крупными были: Соколы (место дислокации войскового руководства), Ракова, Новогригорьевское, Арнаутовка, Михайловское, Троицкое, Федоровка, Касперовка, Скаржинка, Новопетровское и др. .

В соответствии с положением об иностранных переселенцах, старообрядцам и арнаутам земля выделялась на льготных условиях. Их также освобождали от обременительной рекрутской повинности. Земельный налог предусматривал оплату колонистами по 5 копеек за десятину, что в среднем равнялось 5172 руб. 80 коп. годовых . Однако жизненные реалии оказались очень суровыми для многих колонистов. Сегодня трудно в полной мере установить, исполнялись ли в полном объеме данные правительством обещания о 30-летнем освобождении иностранных переселенцев от повинностей и налогов. Однако установлено, что, например, болгарские колонисты колонии Ольшанка на р. Синюхе не получили вовремя льготы и жили в тяжелых бытовых условиях. При попытке реэмигрировать в Турцию многие из них были остановлены российской администрацией и записаны в рекруты .

После аннексии Крыма Российской империей (1783 г.) и попыток Турции провести ревизию условий Кючук-Кайнарджийского договора (1774 г.) начало нового военного противостояния было лишь делом времени. Одним из действий российского правительства, направленным на повышение обороноспособности южных границ империи, было создание по указу императрицы Екатерины ІІ от 12 февраля 1785 г. Бужского казачьего полка. В его состав вошло более 1500 казаков и поселян из сел по рекам Буг и Ингул. Позже, 6 июня 1786 г., полк был разделен на 1-й и 2-й Бужский полки, во главе которых стояли назначенные казачьими полковниками майоры И.Касперов и П. Скаржинский . Если в 1774-1783 гг. казаков называли «бужскими» или «побужскими» из-за их географического расположения, то с 1785-1786 гг. это название приобрело официальный характер .

Начало русско-турецкой войны 1787-1791 гг. привело к появлению новых казачьих формирований и к увеличению их личного состава. Эта политика, которую проводил князь Г.А. Потемкин-Таврический, имела целью преодолеть качественное и количественное превосходство турецко-татарской конницы, которое проявилось во время прошлой войны с Оттоманской Портой. Именно поэтому, в соответствии с императорским указом от 3 июля 1787 г. из однодворцев, поселенных в Екатеринославской губернии по бывшей Украинской линии, был создан особый казачий корпус по образцу Донского казачьего войска. С 12 ноября 1787 г. корпус получил название «Екатеринославское казачье войско» или войско «Новодонских казаков» . Следует отметить, что после подавления восстания К. Булавина (1706-1707 гг.), бегства части непокорных донцов вместе с И. Некрасовым в Турцию, а также после реформ 1721-1723 гг., которые подчинили войско Военной коллегии и заменили выборных атаманов наказными, Донское казачье войско превратилось в образец, к которому российское правительство «подтягивало» другие казачьи формирования . Во главе Екатеринославского казачьего войска, вместе с донской старшиной низких рангов, был назначен М.И.Платов.

Матвей Платов родился 6 августа 1751 года в станице Старо-Черкасской области Войска Донского. Его отец был войсковым старшиной и дослужился до чина майора. Начальную военную подготовку и образование М.Платов получил в семье. Современниками будущий атаман Екатеринославского и Донского казачьих войск характеризовался как преданный, решительный и умный человек . Известно, что уже в 1770 г. М.Платов получил чин есаула и командовал казачьей сотней. Во время русско-турецкой войны 1768-1774 гг. он принимал участие в боевых действиях в составе донских полков на Кубани. Боевое крещение Платов получил во время конвоя транспорта с продовольствием. Его подразделение было окружено татарами Девлет-Гирея 3 апреля 1774 г. при Калалахе. Однако М.И.Платов умело построил оборону и отбил все вражеские атаки. В начале войны с Турцией (1787-1791 гг.) он уже имел армейский чин полковника и занимал должность наказного атамана екатеринославских казаков .

В своем приказе от 28 июня 1789 г. князь Г.А.Потемкин поручил тогда еще полковнику Платову сформировать регулярный казачий полк и «число штатное шесть сотен человек дополнить из других бригад. А потом те, кто остался в войске, должны отправлять службу по образцу Донского...Чины полковые и сотенные должны быть все из их рода [регулярных казачьих частей – Р. Ш.] или из донцов, службу казачью им надо знать хорошо...” . По штатному расписанию регулярные казачьи полки, которые входили в состав Екатеринославского казачьего войска, например, Чугуевский казачий полк, состоял из шести сотен по 200 казаков в каждой сотне, а точнее: полковник – 1 (849 руб. годовых), есаулов – 3 (по 448 руб. 50 коп.), сотников – 6 (по 339 руб.), полковой квартирмейстер – 1 (207 руб.), поручиков – 6 (по 219 руб.), хорунжих – 6 (по 175 руб. 50 коп.), стражников или вахмистров – 12 (по 35 руб.), трубачей – 12 (по 25 руб.), казаков – 1200 (по 25 руб.) . Офицеры и старшины иррегулярных подразделений Екатеринославского войска получали похожую оплату, а простые казаки — почти вдвое меньшую. Это связано, прежде всего, с относительно большими затратами казаков, которые относились к регулярным казачьим частям, на амуницию и разное снаряжение. В то же время, по существующим положениям о комплектации команд екатеринославских казаков, одного казака, который находился на службе, собственными средствами содержало четыре хозяйства сел, приписанных к войску . О проблеме с комплектацией команд и их содержанием свидетельствует письмо М. Платова князю Потемкину о ситуации с Малороссийским регулярным полком Екатеринославского войска. Это подразделение было создано в 1788 г. из рекрутов, однако не указывалось, из каких сел они должны были получать содержание и пополнение людьми. Исходя из этих обстоятельств, Платов вносив предложение превратить однодворские села в казачьи и перевести Малороссийский полк на положение Чугуевского и Конвойного «Его светлости князя Г. А. Потемкина-Таврического» полков

Несение казачьей службы всегда было престижным на Украине и на Юге Украины в частности. Российское правительство, руководствуясь требованиями военного времени, разрешило записываться в войско всем желающим, кроме лично зависимых крестьян. Вместе с увеличением численности желающих получить льготы, которые правительство традиционно гарантировало казачьим войскам, и привлекательного социального положения по ценностной шкале южноукраинского менталитета, процесс создания казачьего войска сопровождало расширение ряда «комплектующих» городов, местечек и сел. Однако единой военной территориальной единицы, по примеру земель Войска Донского, для Екатеринославского войска создано так и не было. В то же время это не означало, что правительство не заботилось о введении общественного самоуправления в селах екатеринославских казаков. В приказе М. Платову от 22 марта 1790 г. князь Г. А. Потемкин-Таврический писал, что после присоединения к войску бужских и правого берега Днепра казаков «за необходимое считаю вам предписать о отдаче полковым начальникам необходимых инструкций по внедрению хорошего устроения во внутреннем порядке и обязать их подать отчеты о количестве военнообязанных казаков и о тех, которые проживают в селах Войска» .

Указом от 14 января 1788 г. в состав Екатеринославского казачьего войска были включены все старообрядцы, мещане и цеховые Екатеринославской, Вознесенской и Харьковской губерний. Четырьмя днями позже в состав Екатеринославского войска был включен и Екатеринославский конный казачий полк, а 23 июня 1789 г. этот полк и Чугуевская легкоконная команда были превращены в Чугуевский и Конвойный регулярные казачьи полки . Постоянное переформирование частей войска екатеринославских казаков свидетельствует о постоянном поиске оптимальной формы казачьих формирований, который проводило правительство и лично князь Потемкин. Этот поиск привел к выделению регулярных, в общем даже гвардейских частей, из формирования, которое подлежало роспуску после возникновения реальной угрозы российским завоеваниям. Эти подразделения в первую очередь становились объектом тревоги Потемкина. Так, в приказе на имя правителя Харьковского наместничества действительного статского советника Пашкова от 20 июля 1788 г. Потемкин писал, что казаки города Чугуева «в моем конвое состоящие подали мне жалобу на чугуевскаго городничего Заходлевскаго, в причинении оставшимся там их женам и детям притеснения и озлобления, чрез излишние постои и озлобления, чрез излишние постои и караулы; в противность данной тем казакам превелегий, я потому вашему превосходительству подтверждаю; не толко означенному городничему, запретить делать помянутыя притеснения и обиды; но и пешся чтоб оным заслуженым людям всякое благодеяние оказываемо было и покровительство; в противном же случае винные в том подвергнутся строжайшему взысканию». .

Комплектование Чугуевского полка проходило у г. Чугуеве, чугуевской округе и некоторых великороссийских губерниях из казаков, бывших однодворцев, мещан и казенных поселян. На апреля 1792 г. для комплектации полка были определены села, в которых жило 22 174 человек мужского пола. Что касается Конвойного полка, то он комплектовался в селах: Печенегах, Мартовом, Хотомли, Куцовце, Молодовом, Пятницком, Базалеревке, Мох-начихе, Шелудоновке и др., где на апрель 1792 г. жило 11247 человек мужского пола . В вышеупомянутых полках на действительной службе на май 1792 г. находились в составе Чугуевского полка 1261 человек (имели 1591 коня) во главе с наказным атаманом бригадиром М. Платовым, а в Конвойном – 1303 казака на 1247 конях .

Екатеринославское казачье войско быстро превратилось в значительную военную силу. Когда 11 февраля 1788 г. был сформирован Екатеринославский корпус передовой стражи [еще одна реорганизация войска – Р. Ш.] в его подразделениях насчитывалось 3684 человека (старшина, 2400 казаков и 1016 калмыков) . На май 1792 г. Екатеринославское казачье войско уже объединяло в своему составе разные регулярные и иррегулярные части, многонациональные по составу, разные по вероисповеданию. Кроме Чугуевского регулярного казачьего полка и Конвойного полка в Войско входили Малороссийский регулярный полк (863 чел.), Бужский полк (1533 чел.), полк полковника армии и кавалера Мартынова (1047 чел.), полк подполковника Бузина (1091 чел.), полки премьер-майоров Родионова (1038 чел.), Иловайского (1044 чел.), Платова (1134 чел.), Денисова (1042 чел.), полк войска Донского полковника Платова (1029 чел.), пехотная казачья команда премьер-майора князя Трубецкого (1551 чел.), волонтерская арнаутская команда майора Гержева (527 чел.) и 23 человека, которые ожидали перевода, а все вместе — 14 445 казаков на 18 766 конях (включая тягловых коней) .

Следует отметить, что существуют известные расхождения в статистических отчетах о количестве казаков на службе и тех, кто занимался хозяйственной деятельностью в селах, закрепленных за войском. Эти расхождения связаны, прежде всего, с притоком населения в войско из-за желающих нести военную службу или получить казачьи льготы, и оттоком из войска из-за смерти, дезертирства, болезни, желания возвратиться в прежнее социальное положение. На 10 января 1792 г. в городах и селах Екатеринославского войска жило 41 955 человек. В это же время в походе находилось 10 052 казака. Кроме того, в селах насчитывалось 6 756 годных к несению службы мужчин возраста от 18 до 50 лет, 1669 человек были больными или инвалидами, 5 444 были престарелыми, людей от младенцев до 17 годов — 18 034 . До 1796 г., когда Екатеринославское войско окончило свое существование, количество казаков на действительной военной службе не выросло из-за военной необходимости. Однако численность постоянно живущих в селах войска составила 50 562 человек .

Во время боевых действий в войне 1787-1791 гг. казаки Екатеринославского войска показали свою пользу в деле получения превосходства над вражеской конницей. В начале войны, до 1 мая 1788 г., Екатеринославская армия, в которую входило Екатеринославское войско, была размещена около г. Ольвиополя и оттуда начала свое движение в направлении турецкой крепости Очаков. Однако расстояние лишь в 170 верст армия преодолевала два месяца, главным образом из-за плохих дорог и половодья на р. Буг . Казаки шли в авангарде колонн и оказались у крепости первыми. Уже 11 июня 1788 г. подразделение генерал-майора барона Палена имело столкновение с передовыми пикетами турок, а когда более 2000 турок вышли из Очакова, то казаки Платова и Исаева атаковали и отбросили турок к городу. Во время боя казаки потеряли убитыми одного сотника и казака, а еще два казака были ранены. Турки же одними убитыми потеряли до 30 человек .

Следующее сообщение о столкновении подразделений екатеринославских казаков относится к команде майора Гержева (Гиржева). Когда 17 августа 1788 г. дивизия генерала барона Эльмпта форсировала р. Прут, ее командир выделил для разведки дороги Яссы-Измаил команду ротмистра Соболевского. Последний обнаружил группу турок, которая направлялась в Яссы. Ротмистр отдал казакам и арнаутам атаковать ее. Все враги были убиты, кроме одного турка и 6 некрасовцев, которые попали в плен. В конце боя со стороны боку Ясс появился еще один отряд турок в 50 человек, который тоже был разбит, а семь турок убито на месте. Преследуя беглецов партия Соболевского встретила еще отряд турок и татар в 150 человек. Ротмистр отрядил арнаутского майора Гержева атаковать врага. В результате 33 турка было убито, а один взят в плен без единой потери со стороны арнаутов . Во время штурма, когда русские взяли крепость Очаков, в шестую колонну бригадира И. Горича входило 180 бужских казаков во главе с их полковником П. Скаржинским. Сам полковник, капитаны Г. Пламенец, Г. Юраш, подпоручики А. Капуста и О. Пруев были ранены .

18 июня 1789 года произошел бой, в котором вместе приняли участие донцы полковника Исаева, бужские казаки П. Скаржинского и Черноморские казаки З. Чепиги. Во время рекогносцировки крепости Бендеры партия из 300 казаков (поровну от каждого полка) около села Терновки получила сообщение об отряде в 100 турок, который находился на переправе. Последних обнаружилось более чем 400 человек. После того, как казаки атаковали их, к туркам еще подошло большое подкрепление. Этот бой длился с переменным успехом более пяти часов. Кошевой черноморских казаков З. Чепега был ранен пулей в левое плечо. В то же самое время численность турок возросла до 3 000 человек. Только своевременная атака казачьих подразделений Исаева и Скаржинского смогла отбросить турок к крепости. Турки потеряли убитыми Бин-пашу и 100 человек, а одного Агу, двух байрактаров (знаменосцев – прим. перев. ) и 40 воинов, вместе с двумя знаменами, захватили в плен. Во время боя казаки потеряли убитыми двух человек, а среди раненных креме уже упомянутого кошевого Чепиги, были сотник Бужского полка Друченко, один пятидесятник, один атаман, 13 донских казаков, 9 бужских и два черноморских казака .

Впервые арнаутские команды попали в состав Екатеринославского казачьего войска вместе с бужскими полками. Количество волонтеров в этих командах во время войны постоянно возрастало, что было связано с успехами российского оружия на Дунае. Легкие отряды арнаутов комплектовались часто жителями из районов, где уже шли бои. Как проводники и разведчики, волонтеры арнаутских команд были незаменимыми. Известно, например, что арнауты команды поручика Курта происходили из местечек Гуж, Васлуй, села Ниспорени (Лапушинский цинут (волость – прим. перев. ), современная Молдова), сел Новаче и Индриго Фалчинского цинута (недалеко от современной границы Молдовы и Румынии) . К тому же, эта легкая пехота действовала очень храбро во время столкновений и боев с турками. После взятия русскими крепости Тулча (7 ноября 1790 г.) гарнизон Исакчи на 18 кораблях начал бегство к Браилову. Но 11 ноября черноморские казаки вместе с арнаутами напали на них. Последние захватили 14 кораблей и убили до 100 турок . К сожалению, реляция не уточняет, входили ли арнауты этой команды в состав Екатеринославского казачьего войска. Однако сообщение о ходе боя позволяет говорить о признании российским командованием высокой боеспособности легких волонтерских и казачьих отрядов. Волонтеры арнаутских команд несли службу по условию предоставления им казачьих льгот (без придания административного статуса их землям). Напоминая правительству о взятом на себя обязательстве о предоставлении льгот, арнауты корволанта бригадира В. Орлова (где служило большинство арнаутов) просили освободить их от уплаты налогов и земских повинностей .

Как и для всех казачьих формирований Юга Украины, генеральной проверкой боеспособности Екатеринославского казачьего войска стал штурм Измаила. Пятой колонной, которая шла штурмовать крепость, командовал сам атаман и бригадир Платов. В составе этой колонны находилось 5 900 екатеринославских казаков . В состав четвертой колонны входили бужские казаки П. Скаржинского. Казаков Платова враг встретил огнем сразу с двух сторон. Однако казаки перешли ров и начали взбираться на бастион. После ранения графа Безбородко М. Платов взял руководство боем на себя и успешно овладел укреплением .

В конце войны екатеринославские казаки принимали участие в битве при Мачине (26-31 июля 1791 г.). В корпус князя Н. Репнина входило шесть казачьих полков (60 эскадронов). От Екатеринославского войска с 40 эскадронами был представлен бригадир М. Платов и полковник П. Скаржинский с 10 эскадронами бужских казаков .

Кроме прямого участия екатеринославских казаков в боевых действиях, им поручались и особые задания. Самым главным было обеспечение личной безопасности их шефа — гетмана и князя Г.А. Потемкина-Таврического. В его личный конвой входил 771 казак, включая 380 волонтеров команды надворного советника Селунгского, 135 казаков Екатеринославской казачьей команды и 256 казаков Чугуевской казачьей команды . Кроме выполнения этой миссии, на екатеринославских казаков возлагалось обеспечение курьерской почтовой связи.

По документальным свидетельствам времен русско-турецкой войны 1787-1791 г., Екатеринославское казачье войско, как и любой большой военный организм, имело множество проблем со снабжением, комплектацией личного состава, финансированием, регулированием деятельности гражданской администрации. Одной из серьезнейших проблем для российского командования и казачьей администрации оставалось дезертирство, часто связанное с преступлениями. Для рассмотрения правонарушений по приказу князя Г.А. Потемкина в г. Кременчуге была создана специальная комиссия. Так, есаул Ю. Садовников из полка премьер-майора Денисова был обвинен в том, что он оставил место расположения недалеко от границы без разрешения командования, чем спровоцировал беспорядок среди вверенных ему казаков. В соответствии с 4-й главой 41-м пунктом войскового артикула он попадал под смертную казнь через расстрел. Однако князь заменил расстрел разжалованием . Хорунжий Екатеринославского войска В. Щигровский был обвинен в воровстве, и по положению войскового артикула (21-й главы 191-пункта) и морского статуту (17-й главы 127-пункта) осужден на смерть на виселице. Однако князь снова заменил этот суровый приговор на наказание батогом и отправку в Сибирь на каторжные работы.

Следующей большой проблемой для Войска можно считать недостаточное финансирование правительством казачьих подразделений и гражданских учреждений Екатеринославского казачьего войска. Хоть, как указывалось в одном из приказов князя Потемкина, бужскому казачьему полку было выплачено 25 000 руб. для приобретения коней, эта сумма была выдана из средств, не выплаченных казакам за предыдущие месяцы . Практика выплаты собственных денег с целью удовлетворить потребности подчиненных часто использовалась офицерами войска, чтобы хоть как-то отвратить людей от дезертирства. Так секунд-майор Потемкин, командир третьей бригады Екатеринославского казачьего корпуса, просил компенсировать ему 6267 руб. 83 коп., которые были уплачены за поставки фуража за зимние месяцы 1789 г. . Еще одним из примеров недостаточного снабжения войска может служить жалоба казаков Чугуевского полка о невыплате Харьковской провиантской комиссией «хлебных» денег для вдов и сирот екатеринославских казаков . В докладной записке генерал-фельдцейхмейстера графа П. Зубова за 1796 г. упоминается о выплате Екатеринославскому войску суммы в 18 4356 руб. 63 1/4 коп., задолженной правительством во время войны .

После завершения русско-турецкой войны 1787-1791 гг. Екатеринославское казачье войско подошло к финальному этапу своего существования. Российское правительство уже не имело нужды в большом количестве легкой кавалерии. К тому же наличие большого количества полурегулярных вооруженных частей не способствовало умиротворению региона и превращению его в полностью подконтрольную провинцию. Казаков постепенно лишают привилегий, уговаривают записываться в предыдущее состояние. Проводниками подобной политики часто выступали представители российской местной администрации, которые не желали сосуществовать с представителями гражданской казачьей администрации.

В «Докладной записке», которую составил М. Платов (? 1794 г.) незадолго до расформирования войска, атаман рассматривал весь спектр проблем, которые накопились в отношениях казаков с российским правительством и местной администрацией. Так, во 2-м пункте он настаивал на выведении откупщицких кабаков из войсковых сел из-за разорения казачьего населения . В 3-м пункте Платов просил выдать Войску земли по рекам Молочной и Буг и увеличить количество казаков в этих поселениях . Далее, в 5-м пункте, он напоминал о жалобах казаков Конвойного полка, которым вместо обещанных 25 руб. на год платили лишь 12, чего было слишком мало для приобретения амуниции и снаряжения . В следующих пунктах М. Платов просил о передаче арнаутам майора Гержева земель на новой границе, а также просил оставить 500 донских казаков и 130 кибиток калмыков в составе Екатеринославского войска, улучшить бытовой уровень казаков, дав им привилегии, схожие с привилегиями Донского войска .

Если официальный Петербург медлил с принятием решения о ликвидации Екатеринославского войска, то местная российская администрация, как уже отмечалось выше, пыталась убедить центральные учреждения в ненужности существования большого казачьего «массива» в центре Южной Украины. Во время отъезда М. Платова на Дон, земский исправник чугуевского повета поручик Шидловский и сам правитель Харьковского наместничества бригадир Кишенский уговаривали казаков не подчиняться казачьей старшине, записываться в прежнее положение и т.д. . Часто казаков принуждали к этому силой.

Все это дает основания утверждать, что остаточное превращение Екатеринославского войска по образцу «эталонного» Донского не состоялось. Большинство аспектов общественного устройства и налоговой политики были принесены в жертву создания боеспособной единицы, необходимой Империи на то время. После завершения войны с Турцией исчезла и единственная причина, по которой российское правительство в свое время приняло решение о создании Екатеринославского казачьего войска. Поэтому закономерным представляется и наказ от 5 июня 1796 г. об отмене войска екатеринославских казаков. Из подразделений войска к 1797-1798 гг. осталось два Бужских полка, которые на протяжении следующих годов несли карантинную и приграничную службу на 400-верстной линии новой российской границы на юге Украины . Что касается Чугуевской конной казачьей команды, то она была впоследствии включена в состав гвардии в Лейб-Гусарский и Лейб-Казачий полки. Все села, которые принадлежали Екатеринославскому казачьему войску, вместе с их населением, были переписаны в прежнее социальное положение. Этот процесс совпал с введением в 1796 г. запрета на крестьянские переходы на юге Украины. Части бывших казаков удалось избежать закрепощения записавшись в мещане, цеховые, переселиться на Кубань, где они присоединялись к лавам Черноморского казачьего войска.

Литература

1. Полное собрание законов Российской империи с 1649 года (далее – ПСЗР), Печатано в Типографии II Отделения Собственной Ея Императорского Величества Канцелярии. – СПб., 1830. – т. XXII.

2. ПЗЗ, т. XXIV. – СПб., 1830.

3. Российский государственный военно-исторический архивы (г. Москва) (далее – РГВИА). Ф. 41. Оп. 1/199. Ч. 1. Д. 89.

4. РГВИА. Ф.41. Оп.1/199. Д. 186.

5. РГВИА. Ф.52. Оп.1/194.Д. 529, ч.12.

6. РГВИА. Ф. Военно-ученого архива (ВУА). Д. 16417.

7. Российский государственный архив древних актов (далее – РГАДА). Ф.276. Оп.1. Д. 2304.

8. Собрание разных полученных от Главнокомандующих армиями и флотами ко Двору донесений, с подленников присылаемых в Императорскую Академию наук для напечатания / под ред. А.М. Грибовского. – СПб., 1789.

9. Собрание всех помещенных в ведомостях обеих столиц с 1787 по 1791 годы включительно, реляций о военных действиях против неприятелей Российской империи /под ред. А.М.Грибовского. – 1791. – Ч.1.

10. К истории управления Новороссии князем Г.А.Потемкиным // Ордера 1790 и 1791 г. / собрал А. Богумил. – Екатеринослав, 1905.

11. Казачьи войска // Хроники гвардейских казачьих частей / под ред. В.К.Шенк; сост. В.Х. Казин. – СПб., 1912. – Репринтное издание АО «Дорваль», 1992.

12. Бачинський А.Д., Бачинська О.А. Козацтво на Півдні України 1775-1869. – Одеса: Маяк, 1995.

13. Петров А.Н. Влияние Турецких войн с половины прошлаго столетия на развитие русского военного искусства. – СПб., 1894. – Т.2.

14. Петров А. Вторая Турецкая война в царствование Императрицы Екатерины II 1787-1791. – СПб., 1880. – Т.1.

15. Смирный Н.Ф. Жизнь и подвиги графа Матвея Ивановича Платова. – М., 1821. – ЧЧ.1 – 2.

16. Тарасов Е.И. Донской атаман Платов (1751-1818). Его жизнь и подвиги. – СПб., 1903.

17. Татаринова-Багаліївна О.Д. Нариси з історії військових поселень на Україні // Ювілейний збірник на пошану Багалія. – К., 1927.

Старая линия и Екатеринославское войско

XIX век застал Старую Линию с 6 станицами Кубанского казачьего полка, основанными здесь в 1794 году. Сравнительно с Черноморией, также слабо заселенной, но представлявшей собой определенную территорию казачьего войска. Старая Линия была пустующим краем. Станиц было мало, и они были так разбросаны и удалены одна от другой, что, казалось, тонули в обширных пространствах, тянувшихся по Кубани на север и восток от нее. Это были только слабые намеки на Старую Линию, богатый и цветущий в настоящее время край.

Но в некотором отдалении от Кубани появились уже крупные поселения. Тут осели крестьяне, обращенные в тридцатых годах в казаков Кавказского линейного войска.

Первым по времени поселением было Новомарьинское, возникшее в 1794 году, одновременно с казачьими станицами Кубанского полка. В следующем, 1795 году, появилось селение Старомарьинское. Через год, в 1797 году, были основаны три селения: Рождественское, Каменнобродское и Новотроицкое. В 1798 году основано было целых пять селений: Расшеватское, Дмитриевское, Ильинское, Архангельское и слобода Малороссийская или Бирючья.

Таким образом, к началу XIX столетия в пределах нынешней Старой Линии существовало уже 11 крестьянских селений, в которых числилось в 1801 году 9724 ревизских и 1226 вновь народившихся душ, или 10 950 мужского пола и 10 387 душ женского, а всего, следовательно, населения 21 337 душ. Цифры, значительно превышавшие наличность казачьего населения Черномории. Крестьянская колонизация края велась более успешно, чем казачья.

Заселение края крестьянами шло от нынешнего Ставрополя на северо-запад, по направлению к землям Черноморского войска. Того требовали военные условия. Ставрополь был уже тогда значительным военным центром. В нем и близ него был поселен Хоперский полк. На юг и юго-восток от Кубани расположены были станицы Кубанского полка. А к западу от земли Донского войска и до р. Кубани тянулась граница Черномории. Следовательно, крестьянские селения со всех сторон ограждены были в известной мере от набегов черкесов рядом военных поселений. Крестьяне селились под защитой казаков.

Священник Успенский записал в 1901 году со слов трех столетних стариков станицы Дмитриевской - Беседина, Назарова и Лахина - интересные показания об основании в 1801 году Дмитриевки. Старики родились около того времени, когда заселялось вновь основанное селение, и были живыми памятниками прошедшего.

Основателями станицы Дмитриевской были, по их словам, великороссы, вышедшие из сел Завершья и Богословки Бирюченского уезда Воронежской губернии. Бросили они родину вследствие малоземелья. Наслышавшись рассказов о вольных землях на Кубани, они продали строения и имущество и, по собственному почину и воле, двинулись несколькими партиями на Кавказ. Дорогой к ним пристало до 10 семей помещичьих крестьян, бежавших от панщины. Беглецы бросили дома, весь домашний скарб и, в чем были, присоединились к переселенцам. Переодевшись и изменивши имена и фамилии, они пробрались на Кавказ вместе с вольными крестьянами.

По приходе на Старую Линию новоселы набрели на поселок Ильинский, возникший также в 1801 году и только что начавший обстраиваться. Здесь остановились они на отдых с разведочными целями о новом крае. Тревожные условия жизни в прикубанских станицах благодаря соседству черкесов заставили одну часть переселенцев сразу же остаться в селе Ильинском. Другая часть воронежских выходцев решила отыскать свое собственное место для поселения и остановилась в урочище, расположенном у Жирного кургана на р. Бейсуг. Здесь поселенцы осели временным станом. На беду новоселов, Жирный курган был сторожевым пикетом, и притом очень важным. С высокого кургана прекрасно была видна окружающая местность во все стороны - вблизи в 6 верстах Ильинский поселок, вдали на Кубани станица Кавказская и укрепление Темишбекское, а на запад, на восток и север обширные степи. Военным властям почему-то не понравилось присутствие у пикета переселенцев. Начальник пикета велел переселенцам очистить занятое ими место и поселиться несколько далее по р. Калалы. Сначала переселенцы приняли это за придирку и приступили к возведению построек. Но в стан к ним приехал казачий офицер, потребовал к себе всех мужчин, начиная со стариков и оканчивая молодежью, выстроил их по военному во фронт и сначала разнес за неповиновение, а потом велел выпороть через одного. Мужики опешили, а казачий пан сел на коня, пригрозил им еще раз плетью и скрылся из глаз. Но розга сделала свое дело. Переселенцы разобрали свой временный стан, запрягли лошадей в телеги и двинулись к тому месту, где расположена теперь Дмитриевская станица.

Так под свист розг и удары нагайки нашли основатели Дмитриевской станицы подходящее для себя в новом крае место. Здесь они с энергией взялись за устройство селения. Одни подготовляли места для построек и рыли ямы, другие возили с Кубани лес, третьи плотничали и возводили здания, а бабы и ребята обмазывали хаты, подносили материалы и помогали всем. Селение окопали они потом глубокой канавой на случай нападения черкесов. С теми же военными целями мирные поселяне расположили поселок близ камышей, в которых впоследствии они не раз скрывались от горцев.

В то время природа была еще не тронута человеком; неприкосновенны еще были камыши, степи, земли и воды. При отсутствии людей всюду в этих местах водились в обилии дикие звери. Были здесь волки, лисицы, козы, джайраны, кабаны, даже дитя лошади (турпаны) и масса птицы. Растительность была также обильная и разнообразная, земля тучная и пастбищ сколько угодно. Недоставало только людей, у которых можно было бы заработать что-нибудь нуждающимся переселенцам. Чтобы добыть средства заработком, приходилось уходить на сторону далеко на Дон или в Черноморию. И попавшие на Старую Линию ни с чем или налегке переселенцы вынуждены были батрачить и добывать заработками деньги и скот. Так мало-помалу переселенцы обзавелись хозяйством и стали водить преимущественно скот. В то время тут не было уже кочевников ногайцев, занимавших все степные пространства. Хлеб сеяли крестьяне в небольшом количестве, главным образом для собственного продовольствия. Но благодаря девственной почве зажиточные хозяева уже тогда добывали столько хлеба, что избытки его возили на продажу в Ростов. Одним словом, если не все, то значительная часть переселенцев очень скоро стала на ноги в новом крае. Уже в 1803 году у них был молитвенный дом, свой самостоятельный причт и 90 дворов обустроившихся переселенцев.

Подобным же образом и при подобных условиях осели на Старой Линии и другие крестьянские селения в 1794–1801 годах. В 1802 году на р. Бейсуг, в пределах Старой Линии, было поселено 350 ревизских душ малороссов Бирюченского уезда Воронежской губернии и 41 душа из Гадячского уезда Полтавской губернии. Это, надо полагать, были поселенцы тех крестьянских селений, которые были включены потом в пределы Старой Линии и население которых было перечислено в казаки.

Крестьяне селились вообще на собственный страх и средства. Правительство не мешалось в это дело и материальной помощи им никто не оказывал. Переселенцы пользовались лишь общими для всех новоселов льготами временного освобождения от податей и повинностей.

И чем более являлось на Кавказ мирных переселенцев, желавших вести здесь хозяйство, тем настоятельнее была нужда в усилении военных сил для охраны их. А между тем Кубанская кордонная линия была слаба в верхних частях Кубани и по количеству казачьих станиц, и по качеству пограничных укреплений. В 1801 году Кавказская кордонная линия шла от Кизляра на Моздок и отсюда вверх по р. Малке до Беломечетского поста, далее позади Пятигорья на Кубань к урочищу, называемому также Белая мечеть, а потом по Кубани до Усть-Лабы и Черномории.

В ту пору от Малки до Кубани по этой линии не было еще ни одного селения, а по Кубани на протяжении 360 верст до земель Черноморского войска, по границе было расположено только шесть станиц, с расстояниями между ними в среднем до 60 верст. Таким образом, от Малки до Кубани было совершенно открытое пространство для черкесских набегов, а по Кубани до Черномории значительные промежутки между станицами давали также полный доступ черкесам к вторжению в русские пределы.

Эти недостатки Кордонной линии еще более осложнялись плохим состоянием пограничных укреплений. Как видно из рапорта г.-м. Глазенапа от 8 января 1802 года г.-л. Кноррингу, Кавказская линия, по защите разными видами войск, делилась на две части. От Кизляра до Георгиевска, в 12 крепостях и укреплениях, были расположены кавалерийские и пехотные полки регулярной армии, а в остальных 12 пунктах, от Георгиевска до Усть-Лабы, Кордонную линию охраняли одни казаки. Все укрепления состояли или из плохих земляных мазанок, или из столь же невзрачных и ветхих деревянных строений. Да и строений было недостаточно. Конюшни, например, для лошадей находились только в трех из 24 пунктах, но и они были плетневые, полуразрушенные. Глазенап просил сделать распоряжение о ремонте старых строений и указать, где и сколько новых укреплений, а также сколько и каких строений предположено построить.

Воевать с горцами и защищать от них границы при таких условиях было делом в высшей степени трудным и рискованным. Горцы всегда могли натворить немало бед в плохо охраняемых местах, что и было в действительности. Нужно было или прибавить регулярных войск, или усилить казачьи кадры. Собственно, немногие станицы Кубанского полка продолжали еще заселяться. Донские казаки, поднявшие восстание из-за переселения их на Кубань, охотно, без всякого принуждения, шли на прикубанские земли, как только осели их предшественники по Кубанской границе. Были вольные и тайные переселения. Край был богат свободными землями и угодьями для посевов и скотоводства. Для людей, державшихся старой веры, не существовало никаких стеснений на новых местах, и казаки-староверы охотно шли к своим единоверцам на Кубань. Неспокойные головы, любившие военную жизнь и приключения и жаждавшие борьбы с горцами, также покидали Дон и уходили на Кубань. Шла родня к родне и одностаничники к одностаничникам. Но все это совершалось в малых размерах, слабыми колонизационными течениями. Для обеспечения Кавказской пограничной линии требовался более широкий приток поселенцев.

Особенно заинтересованы были в такой постановке колонизации лица, руководившие военными действиями на Кавказе. По самому скромному расчету, для заселения границы по Кубани на Старой Линии граф Гудович потребовал переселения с Дона на Кубань 3000 казачьих семей. Между тем поселена была только одна тысяча семей. Нужны были еще переселенцы. И навстречу этой нужде пошли казаки бывшего Екатеринославского войска. Донцов правительство силой гнало на Кубанскую линию, екатеринославцы пошли туда по своей охоте.

Бывшее Екатеринославское казачье войско имеет свою историю. Оно возникло одновременно с Черноморским войском и под влиянием тех же причин, как это последнее. Казаки потребовались для войны с турками. В то время, когда Черноморское войско формировалось исключительно из бывших запорожских казаков, Екатеринославское войско составилось из всевозможной вольницы. В него вошли вольные искатели приключений - малороссийские казаки, беглые крестьяне, однодворцы, старообрядцы, мещане и вообще разные выходцы на юг России. Добровольцы эти в 1788 году, в начале войны с турками, соединены были с Бугским казачьим войском и все вместе получили название сначала Бугского, а потом Екатеринославского казачьего войска. Екатерино-славское войско выставляло десять полков, тысячного состава каждый, и насчитывало до 50 562 д. обоего пола населения.

Благодаря разнообразному составу и массе не казачьих элементов в рядах Екатеринославского войска почти не оказалось своей старшины. Не из кого было выбирать офицеров. Так как Екатеринославское войско оказалось смежным с Донским, то оно подчинено было этому последнему и называлось Екатеринославским или Новодонским войском. Донские старшины, по назначению правительства, управляли екатеринославцами и, как с пасынками, не стеснялись с чуждым им казачеством. Появились поборы, утеснения, назначения на службу не в очередь и т. п. В течение 8 лет этого зависимого положения екатеринославцам показалось настолько тяжелым донское иго, что они начали ходатайствовать о возвращении их «в первобытное состояние». Казаками пожелали остаться только бывшие бугские запорожцы. Тогда Екатеринославское войско снова было подразделено на две части: на Бугское войско и на пришлые элементы, составившие Екатеринославское войско. Первые, бугские запорожцы, были оставлены, согласно их желанию, в казачьем звании, а вторые, собственно екатеринославцы, переведены на казенный оклад на правах однодворцев. За прежнюю военную службу им дана была только двухлетняя льгота от подушного оклада.

Но и среди обращенных в податное состояние екатеринославцев произошел раскол. Часть их, преимущественно те, которые входили в полк знаменитого Платова, участвовавший в делах под Измаилом, Килией, Аккерманом и пр., нашли, что им дали мало земли, и не захотели быть однодворцами. Начались новые хлопоты о возвращении в казачество. В это время заселялись Черномория и Старая Линия. Слухи об обилии земель и приволье в этих местах дошли и до екатеринославцев, и они твердо порешили переселиться на Кавказ в казаки. Во главе движения стал казак Козьма Рудов. По доверенности от общества, сначала он обратился в Сенат с прошением об обращении екатеринославцев в казаки, но Сенат не решился удовлетворить эту просьбу без Высочайшего соизволения. Тогда в августе 1800 года Рудов подал прошение на Высочайшее имя. Опираясь на то, что екатеринославцы несли во время турецкой войны «службу на собственном иждивении» и что при обращении их в однодворцев им дали мало земли, он просил переселить екатеринославцев, в количестве 3300 душ муж. пола, «на Кавказскую линию казаками». Екатеринославцы, говорилось в прошении, привыкли к военной службе и не пожелали записаться ни в купечество, ни в мещанство. Сенату поручено было удовлетворить просьбу екатеринославцев по выяснении обстоятельств дела.

С этой целью Сенат предварительно собрал сведения о просителях через Слободского украинского губернатора и об условиях поселения казаков на Кавказе через губернатора астраханского. Первый ответил условно, что переселить их можно столько, сколько окажется в излишке, за наделением всех однодворцев 15-десятинным наделом. Второй, астраханский губернатор Повалишин, донес о запросе Сената астраханскому военному губернатору и инспектору Кавказской дивизии г.-л. Кноррингу. Генерал Кнорринг воспользовался удобным случаем. Давши краткий очерк об условиях заселения Кавказа от Кизляра до Усть-Лабы казаками Кизлярского, Терского и Гребенского войск и Моздокского, Волгского, Хоперского и Кубанского полков, располагавших 248 старшинами и 4246 казаками служилого состава, он признал, что от переселения на Кавказ казаков бывшего Екатеринославского войска «важные произойдут пользы для границы». Самым расположением новых станиц по Кубани, между Кавказской и Усть-Лабинской крепостями, можно было уже загородить черкесам проход в русские владения на протяжении 90 верст. Затем новоселы могли образовать целый казачий полк пятисотенного состава, и часть полка могла быть назначена в другие места для защиты границы. Мнение генерала Кнорринга имело решающее значение для екатеринославских казаков.

После того как Сенат собрал все справки о переселенцах и доклад его по этому предмету представлен был Государю, 16 октября 1801 года Александр I утвердил мнение Сената, и вопрос о переселении бывших казаков Екатеринославского войска на Старую Линию был решен в положительном смысле.

Желающих переселиться на Кавказскую кордонную линию из пяти сел Изюмского уезда - Сухаревки, Терской, Ямполовки, Краснянской и Дериловой - записалось 770 душ муж. пола, и из шести сел уезда Старобельского, Новоайдарского, Спеваковки, Бахмутовки, Райгородской, Староайдарской и Трехизбенской - 2530 д., а всего 3300 д. м. пола. Но когда Старобельский нижний земский суд «сочинил» свои списки переселенцев, то в них попали однодворцы из других селений и даже из другого, Змиевского, уезда. Таких добавочных селений оказалось 7 по Змиевскому уезду и 4 по уезду Изюмскому, с 479 душами м. п. в обоих. Права на переселение Слободскоукраинским губернским правлением были признаны лишь за 3300 д. м. п., из числа их приказано было выбрать надежных доверенных лиц для осмотра мест поселения на Старой Линии.

Доверенными были есаул Гречишкин и сотник Фарафонов «со многими стариками». Ими осмотрены были как весь подлежавший заселению район, так и места, предназначенные под станицы. Станицы должны были находиться на известном расстоянии друг от друга и непременно близ существовавших уже укреплений. Екатеринославцам указаны были 4 редута: Ладожский, Тифлиский, Казанский и Темишбекский, при которых предполагалось расположить станицы. Доверенные, со своей стороны, нашли места эти подходящими для этой цели. Оставалось только переселить население бывшего Екатеринославского войска, находившееся еще на старом местожительстве. Осмотр мест новоселами производился в апреле и мае месяцах, а в сентябре и октябре 1802 года, как донес об этом в Тифлис генерал Кнорринг, на Кавказскую линию прибыли бывшие екатеринославские казаки и основали при 4 редутах 4 станицы, без всякой помощи казны, на собственные средства.

Но выбор мест под станицы не обошелся без затруднений. Г.-м. Шеншин в рапорте 13 августа из Усть-Лабы сообщил Кноррингу, что место под станицу Тифлисскую, разрешенное им для заселения, согласно желанию переселенцев, внизу у берега Кубани, он считал неудобным и полагал бы расположить станицу выше и ближе к редуту, под защиту его. То же писал Кноррингу о расположении станицы Темишбекской полковник Дияков. Место, первоначально избранное для этой станицы, он нашел низким, сырым и нездоровым. В низинах и впадинах, при дожде и грязи, могли образоваться топи и лужи, грозившие людям «тяжкими болезнями». К тому же местоположение это неудобно было и с точки зрения охраны его от горцев, как удаленное от укреплений и требовавшее особого охранного отряда. Сообразно с такими указаниями Шеншина и Диякова и было изменено расположение станиц Тифлисской и Темишбекской.

Екатеринославские казаки переселились в количестве 3277 д. м. п. и были распределены по станицам следующим образом: в станице Ладожской осело 232 семьи, в Тифлисской - 181, в Казанской - 223 и в Темишбекской - 226 семей. Годных к службе оказалось 1106 человек, престарелых 586 и малолетних 1505. Четыре сотни полка были распределены каждая в особой станице, а пятая сотня в станицах Казанской и Темишбекской. При организации из них Кавказского полка в состав администрации его вошли 4 лица из старшин бывшего Екатеринославского войска, 4 из Хоперского полка и 1 из Волгского. Военная коллегия предписала генералу Шеншину выбрать из трех кандидатов одного войскового старшину и других недостающих в полку чинов. Старинные казачьи порядки, хотя и в измененном уже виде, были применены к новому казачьему полку. Инспектор Кавказской кавалерии г.-л. Шепелев рапортом 12 августа донес командующему войсками в Грузии князю Цицианову, что, согласно указу Государственной военной коллегии от 11 июня 1803 года об образовании Кавказского, по образцу Кубанского, полка, он поручил г.-м. Шеншину произвести в его присутствии выборы офицеров. Казачий обычай выбора офицеров был осуществлен под надзором генерала.

В октябре генерал Шепелев сообщил кн. Цицианову, что с 14 октября 1803 года Кавказский полк «принял свое существование», т. е. были произведены выборы офицеров, а исправлявший должность полкового командира есаул Гречишкин снабжен «общими правилами» по Кордонной линии.

Того же 14 октября особым предписанием по Кавказскому полку генерал Шепелев установил временные порядки во вновь возникшей военной части.

До утверждения полковым старшиной выбранного на эту должность, соединенную с командованием полком, есаула Гречишкина, на него были возложены обязанности полкового командира.

При пятисотенном составе полка в каждую сотню были назначены один сотник, два квартирмейстера и два хорунжих.

Каждый казак обязан был иметь одну верховую и одну вьючную лошадь, ружье, пику, пистолет и шашку или саблю. Из пятисотенного состава полка не имели вьючных лошадей 450 казаков, а 50 казаков, кроме того, и оружия. Всем им вменено было в обязанность обзавестись лошадьми и оружием.

Порохом и свинцом казаки снабжались из арсенала в гор. Георгиевске, куда и посланы были приемщики для получения зарядов.

Штаб-квартира назначена была в ст. Тифлисской.

Нормы для мелких передвижных частей полка были установлены для резерва в станице и на разъезды 40 казаков и для конвоирования 20 казаков.

Таким образом, прежде чем бывшие екатеринославские казаки успели прочно осесть и оборудовать как следует жилища и хозяйственную обстановку, они уже были вооружены для борьбы со своими соседями - черкесами.

Наконец, 14 октября 1803 года генерал Шепелев донес в Государственную военную коллегию о сформировании полка и о результатах выбора офицеров. Считая есаула Гречишкина достойным быть войсковым старшиною по тому глубокому уважению, каким он пользовался в среде казаков, Шепелев тем не менее находил невозможным назначить его полковым командиром, так как он не умел ни читать, ни писать. Точно так же квартирмейстер Макеев был вполне достойный офицер, но ему нельзя было поручить квартирмейстерских обязанностей по незнанию грамоты. Поэтому Шепелев назначил Макеева сотником, а квартирмейстером по одобрению всего полка был избран рядовой казак Антон Леденев. Шепелев вообще жаловался на отсутствие грамотных людей в среде казачьей старшины.

Очень характерные указания в этом отношении дает официальный документ - «Список Кавказского полка старшинам, пятидесятникам и казакам, удостоенным по выбору общества к производству в чиновники». В список внесены избранные уже в офицеры лица, бывшие в действительности один есаулом, один сотником, два квартирмейстерами, три хорунжими, два пятидесятниками и семь казаками. При баллотировке из 5 кандидатов, избранных есаулами, оказалось только двое грамотных, избранных в сотники - четыре грамотных и один неграмотный, и избранных в хорунжие - три грамотных и два неграмотных, а всего, следовательно, из 15 лиц, избранных в офицеры, оказалось 9 грамотных и 6 неграмотных. Замечательно, что из 10 нижних чинов, избранных в офицеры, только трое было неграмотных и семь грамотных, а из пяти лиц, уже бывших офицерами, только два грамотных и три неграмотных. Другими словами, рядовое казачество в лице своих избранников дало только 30 % неграмотных, а офицеры 60 %, вдвое более, чем нижние чины. Сам будущий командир полка был тоже неграмотный.

Указом 25 января 1804 года Военная коллегия утвердила штат Кавказского казачьего полка в 500 нижних чинов при 1 полковом командире, 5 есаулах, 5 сотниках, 5 хорунжих, 1 квартирмейстере и 1 писаре. Избранный в полковые командиры Гречишкин, как неграмотный, был назначен есаулом, а полковым командиром был утвержден, согласно представлению генерала Шепелева, войсковой старшина Волгского полка Усков. В таком виде Кавказский полк представлял точную копию Кубанского казачьего полка, существовавшего с 1794 года. Денежное жалованье, провиант и фураж кавказцы получали в том же размере, как и кубанцы.

Между тем однодворцы Змиевского и Изюмского уездов, в количестве 479 душ, исключенные из списков переселенцев, образовавших Кавказский полк, не успокоились и продолжали, в свою очередь, хлопотать о переселении на Кавказскую линию в казаки. Получивши на это разрешение, они, по примеру своих предшественников, послали также доверенных лиц на Кубань для выбора места под станицу. Харьковский губернатор 30 июля 1803 года сообщил кн. Цицианову, что по распоряжению министра внутренних дел однодворцы Змиевского и Изюмского уездов, изъявившие желание переселиться на Кавказ в числе 479 д. м. п., послали выборных для осмотра мест. Выборные эти выбрали особое место для расположения станицы близ реки Кубани и Лихачева Кута. Здесь в 1804 году была основана пятая станица, вошедшая в состав Кавказского полка, - Воронежская. Для перехода на Кубань записалось 311 однодворцев Змиевского уезда из селений Шебилинки, Лозовенки, Верхнего и Нижнего Бишкина, Охогей, Верхней Береки и Алексеевской и 108 душ Изюмского уезда из селений Веревкиной, Протопоповки, Волобуевки и Чепелинки. В действительности же на место переселения в мае 1804 года пришло только 378 д. м. пола, которые вместе с ранее пришедшими на Кубань 3277 душами составили 3655 д. муж. п. Воронежцы составили пятую сотню Кавказского полка.

Но это увеличение Кавказского полка навело Военную коллегию на мысль об образовании не одного, а двух пятисотенных полков из казаков бывшего Екатеринославского войска. Мнение коллегии по этому вопросу было сообщено 13 октября 1804 года кн. Цицианову. Последний в свою очередь предложил высказаться по этому вопросу инспектору кавалерии по Кавказской инспекции г.-л. Глазенапу, как близко стоявшему к переселенцам лицу. Глазенап, при наличности даже 3655 д. м. п. в Кавказском полку, не нашел все-таки возможным учредить два казачьих полка по чисто экономическим соображениям. Переселенцы в это время еще не устроились и не обзавелись как следует хозяйством, терпя крайнюю нужду во всем на новых и к тому же неспокойных местах. Практичнее было бы, по мнению Глазенапа, причислить к Кавказскому полку станицу Усть-Лабинскую, как входившую в него территориально, а взамен ее включить в Кубанский полк станицу Темишбекскую, связанную также территориально с этим полком. Тогда образовалось бы два обособленных полка и по каждому полку можно было бы увеличить строевой пятисотенный состав еще на 150 казаков.

В сущности, и с пополнением Кавказского полка станицей Воронежской полк нуждался еще в переселенцах. Мужское население не увеличивалось. Прирост был слаб, убыль значительна, пополнения новыми силами со стороны также были редки. Только в 1807 году генерал Булгаков 27 апреля сообщил графу Гудовичу, что отставной есаул Черноморского войска Перекрест, происходивший, как показывает его прозвище, вероятно, из татар или горцев, и 20 абазинцев горского владельца Атажука Клычева просили зачислить их в Кубанский полк. На запрос Булгаковым казаков, согласны ли принять просителей в свою среду, казаки решительно отказались от приема есаула Перекреста, как уволенного со службы в Черноморском войске за свой «неспокойный характер». Что же касается «абазинских черкесов», то присоединение их к полку кубанцы считали полезным и желательным. Но это был редкий, исключительный случай.

Между тем размещение станиц Кубанского и Кавказского полков вперемежку представляло большие неудобства как в административном, так и в хозяйственно-земельном отношениях. Но предположению генерала Глазенапа о перечислении по полкам двух станиц не суждено было скоро осуществиться, и неудобства эти продолжали существовать 16 лет. Только в 1819 году перечислены были станица Усть-Лабинская в Кавказский полк, а станица Темишбекская в Кубанский. Благодаря этому оба полка были обособлены один от другого территориально и могли иначе, с большими удобствами, распределить свои строевые части по местожительству. Кавказский полк тянулся полосой от Усть-Лабы до Казанской станицы, а Кубанский с станицы Кавказской до Воровсколесской. В последнем в 1819 году числилось два штаб-офицера, 21 обер-офицер и 800 казаков. В течение 16 лет полк, конечно, должен был увеличиться.

С водворением 11 станиц Кавказского и Кубанского полков заметно изменились условия защиты Пограничной линии войсками. Каждая станица уже сама по себе представляла внушительную военную силу, а станицы с укреплениями тем более. Некоторые старые укрепления очутились вне Кордонной линии и утратили свое прежнее значение. В 1809 году генерал Булгаков донес командующему войсками на Кавказе генералу Тормасову, что построенная на высокой, крутой и малодоступной горе крепость Темнолесская, после того как впереди ее была установлена новая Кордонная линия, была не нужна и ни для каких военных целей не пригодна. От поселений она находилась вдали. Самое близкое к ней селение Темнолесское лежало в 10 верстах. Держать в такой крепости войска, провиант и всякие запасы было неудобно. Оставалось одно - совершенно упразднить эту крепость.

Таким образом, в короткое время казачьи станицы как опорные в военном отношении пункты по Кордонной линии приобрели настолько важное значение, что даже прежние укрепления оказались излишними. Но основная сила станиц, или, вернее, их населения, крылась в экономических условиях, в хозяйственном быте казаков и связанных с ним земельных порядках. Хотя казаку сразу при заселении края пришлось, что называется, «стать на военную ногу», но было где и чем жить; его окружал земельный простор - условие, при котором он мог практиковать исконные порядки вольного пользования землей. Последнее обстоятельство представляло своего рода идеал для земледельца тех времен, и недаром даже крестьяне уходили в казаки.

На Старой Линии сложились первоначально порядки полкового, а не войскового землевладения и землепользования, как это велось в обособленных казачьих войсках - Донском, Уральском, Черноморском и др. И это понятно. Старолинейцы составляли не казачье войско, а только полки. Полками поселились кубанцы и кавказцы, полками они и пользовались землей, каждый особо. Каждый полк имел свою территорию, и в видах больших удобств в земельном отношении было произведено даже перечисление станиц Усть-Лабинской и Темишбекской из одного полка в другой. При этом условии терялась чересполосность владения и каждый полк располагал своими землями в одной смежности.

В архивных материалах не сохранилось подробных сведений о том, как, когда и в каких количествах нарезывались земли для Кубанского и Кавказского полков, но есть указание на это. Ставропольем уездный землемер Пичугов доносил в 1802 году генералу Кноррингу, что, по просьбе казаков, ввиду наступления полевых работ, он отложил на время «отмежевание земель» для Кубанского полка и, вероятно, для вновь прибывших казаков Кавказского полка. Работы начаты были с Усть-Лабинской станицы, но еще в 1826 году не были закончены. Дебу в своей «Истории Кавказской линии», обнимавшей период с 1816 по 1826 год, говорит, что «казаки Кавказского полка, во избежание разных неудобностей и для лучшего хозяйственного распоряжения, пользуются по повелению начальства, с самого их водворения, отведенным для них немалым пространством земли, занимающей от 20 до 40 верст от реки Кубани». Земли могли нарезаться, понятно, только на север от Кубани, а станицы находились на южной окраине своих юртов. Каждый полк владел, таким образом, длинной и широкой полосой земель, тянувшихся вдоль Кубани. По сведениям Дебу, основанным, как он выразился, «на объявлении казаков и неверном», так как «общее размежевание» было только еще начато, - в Кубанском полку приблизительно считалось удобной и неудобной земли 163 258 дес., а в Кавказском 244 739 дес. Так как это количество земли распределено было особо по каждой станице, то, очевидно, земли были приблизительно исчислены по фактическому землепользованию казаков и составляли лишь часть пустующих смежных пространства.

В свою очередь, каждая станица в полку имела свой юрт или общинно-земельную территорию. При вольном пользовании землей границы юрта устанавливались казаками фактически по живым урочищам, как это водилось в старину. Юрт прилегал к станице, и те пределы земель, до которых казаки сеяли хлеб или водили скот, были границами юрта. На дальность этих расстояний от станицы влияли троякого рода обстоятельства: 1) опасности, соединенные с набегами и грабежами черкесов, 2) естественные удобства местности и 3) близость или отдаленность соседних станиц. Юрт несомненно округлялся в зависимости от этих трех условий. Но земельный простор при слабой населенности края был настолько велик, что недостатка в земле тогда не ощущалось еще. Только по границе с однодворческими селениями возникали споры из-за принадлежности земли тем или другим владельцам. Такой спор возник в 1801 году между казаками станицы Темнолесской и однодворцами Надеждинского и Николаевского селений. Казаки жаловались 1 апреля 1801 года в Ставропольский нижний земский суд, что однодворцы названных селений перешли границу и запахали казачьи земли. Ставропольский уездный суд постановлением 19 марта 1802 года предписал нижнему земскому суду воспретить однодворцам запахивать казачьи земли. Но в этом именно и сказалось влияние понятия о полковом казачьем землевладении.

В одном отношении казаки пошли далее и к пользованию рыболовными водами применили порядки войскового владения. Когда состоялось перечисление станиц Усть-Лабинской и Темишбекской в соответствующие полки, командиры полков Кубанского подполковник Потапов и Кавказского майор Дыдымов постановили, с согласия казачества, чтобы рыболовные места по Кубани от Изрядного Источника и до станицы Казанской были общими для обоих полков и чтобы при занятиях рыболовством на Кубани казаки одних станиц не делали никаких препятствий казакам других. На этом протяжении Кубани водились в изобилии ценные породы рыбы - осетр, севрюга, шамая, рыбец, карп и пр. Чтобы не лишить выгод рыболовства по Кубани всего населения, и был установлен порядок общего пользования рыболовными водами для казаков обоих полков, как донесли по начальству полковые командиры.

Запашки казаки производили длинными нивами и первоначально пользовались землями на правах первой заимки. Кто где хотел и сколько хотел, тем и пользовался. Но с первых же шагов водворения казаков на Кордонной линии военное начальство заботилось о том, чтобы как пашни, так и сенокосы у казаков были по возможности смежные, в одном определенном месте или в клину. Того требовали чисто военные условия казачьей жизни. При скученности работавшего в поле населения легче было давать отпор черкесам, вторгавшимся на казачьи земли. Да и самые работы производились в подавляющем большинстве случаев под прикрытием военной силы, а приставлять охрану ко всякому казаку или к каждой небольшой группе их в отдельности было невозможно.

Разные виды скота выпасывались на подножном корму в общественных стадах. Это вытекало уже из условий общежития и выгод по совместной охране животных. При алчных стремлениях горцев к поживе казачьим скотом этот порядок землепользования имел свои невыгоды. Раз черкесы удачно нападали на общественные стада, они угоняли весь скот за Кубань и обездоливали, таким образом, поголовно всю станицу. Чтобы лучше охранить скот от хищений воинственных соседей, казаки увеличивали количество пастухов, выгоняли в поле и пригоняли домой стада утром и вечером только в определенные часы, а часто, сверх того, ставили и скот под военную охрану. Оберегать скот приходилось не столько от зверей, сколько от полудиких соседей - закубанцев.

Свободных поступающих пространств было много, и это способствовало, конечно, развитию хуторских форм хозяйства. Казаки были склонны к тому. Но хуторское хозяйство подвергалось еще большему риску, чем станичное. Здесь уж пронырливые черкесы могли живиться казачьим добром часто совершенно свободно и безнаказанно. Тем не менее обстоятельство это не останавливало казаков в устройстве хуторов. Так, г.-м. Шеншин сделал инспектору Кавказской кавалерии г.-л. Шепелеву, а последний главнокомандующему князю Цицианову представление о том, что новодонские, или екатеринославские, казаки станицы Ладожской просили в 1803 году завести хутора на р. Бейсуге и на Бузиновой балке. Цицианов разрешил устройство хуторов, но при непременном условии, чтобы места под хутора предварительно были осмотрены и признаны по местоположению безопасными. По словам А. Ламанова, казакам Кубанского полка «предписано было завести хутора и устроить мукомольные мельницы». К хуторам высылались постоянное прикрытие и казачьи разъезды, а хутор Лосев, существующий в настоящее время с самостоятельным управлением, был устроен одним из первых. По свидетельству Дебу, казаки Кавказского полка имели свои хутора и мельницы по болотистым запольным речкам. Вообще же хуторское хозяйство было слабее развито у старолинейцев, чем у черноморцев. На это, помимо военных условий, несомненно, влияли и национальные особенности населения - большая склонность к хуторскому хозяйству малороссов сравнительно с великороссами, а на Старой Линии преобладающей элемент составляли эти последние.

В числе других угодий старолинейцы имели в своем распоряжении достаточное количество леса. В Кавказском полку, по словам Дебу, в лесе не было недостатка, а в Кубанском леса было «достаточно, даже изобильно», если бы лес «был предоставлен в пользу полка». Лес хищнически истреб-лялся казаками. В августе 1802 года подполковник Дияков донес генералу Кноррингу, что, по сообщению постовых начальников, лесу строевого на правой стороне Кубани было «весьма мало». Его истребили переселенцы ближайших крестьянских селений, частью увезшие уже лес в селения, а частью оставившие громадные запасы нарезанных бревен на месте. Они продолжали также выезжать большими партиями для рубки и вывозки строевых материалов. Ввиду такого нехозяйственного пользования лесами, подполковник Дияков воспретил вывозку леса за исключением одного валежника.

В таких-то условиях вело свое хозяйство казачье население Кубанского и Кавказского полков. Здесь, как в Черномории, не было ни морских, ни лиманных рыболовных угодий, ни соляных озер и промыслов, ни даже винной монополии. Казак должен был довольствоваться почти исключительно тем, что давала ему и его скоту земля.

И несмотря на это, старолинейные казаки в хозяйственном отношении стояли в более выгодных условиях, чем черноморцы. Причины этого крылись в самой системе заселения Кубанской линии. Черноморцы, занявши куренями всю свою обширную территорию, посылали казаков на Кордонную линию, отрывая рабочие руки от хозяйства и семьи. Дома надолго оставались совершенно беспомощные члены семьи. Старолинейцы жили в станицах на самой Кордонной линии, покидая хозяйство и семьи только в дни тревоги, походов и очередных нарядов по службе. Конечно, и это было довольно серьезное неудобство, но не в такой мере, как у черноморцев. Важно было, чтобы за хозяйством наблюдал хозяйский глаз.

Из общественных бедствий наибольшим злом для казачества Старой Линии были эпизоотии скота. Скот часто болел и падал. Особенно опустошительно действовала чума. В 1808 году чума на рогатом скоте появилась в Усть-Лабинской станице. Потребовалось изолировать станицу и запретить въезд в нее на быках. Чума была локализована и не распространялась дальше. Еще большее зло представляла чума на людях. Ее переносили на правый берег Кубани черкесы и русские войска, совершавшие экспедиции за Кубань. Особенно сильная чума свирепствовала на Старой Линии в 1812 году. Началась она в селениях нынешнего Георгиевского уезда и отсюда перешла на Старую Линию. Обычные приемы борьбы с чумой - карантины, сжигание вещей, окуривание их и т. п. - не столько задерживали чуму, сколько ложились тяжелым гнетом на население. В 1813 году нарядами в карантины из одного только Кавказского полка было занято 235 казаков, при 12 пятидесятниках и 5 офицерах. Эпидемии и эпизоотии были, конечно, временными бедствиями, но тяжело ложились на экономический быт казака.

Тем не менее казаки Кубанского и Кавказского полков, устроившись на страже по границе Старой Линии, сумели более или менее удачно разрешить сложную задачу ведения казачьего хозяйства наряду с казачьими обязанностями по охране границ от черкесов. Бывали дни тяжелой годины, терпели казаки от общественных бедствий, но это не останавливало поступательного роста экономической жизни. Современники рисуют старолинейного казака более обеспеченным материально, чем черноморца. По словам Дебу, у населения Кубанского полка хлебопашество составляло главную статью дохода. Кубанцы снабжали хлебом Черноморию, а ободьями почти все окружные селения и Черноморское войско. О казаках Кавказского полка тот же Дебу отзывается, что «трудолюбие и радение к домоводству» выгодно выделяло их из всех прочих казаков, что скотоводство у них было «в изобилии», а хлебопашество находилось «в цветущем состоянии», и что, пользуясь наравне с казаками Кубанского полка выгодами от этого промысла, они имели под рукой еще и отличные рыболовные места по Кубани. У кубанских казаков были прекрасные сады по р. Егорлыку и мельницы, а также водился в изобилии скот, хотя для этого и недоставало запольных речек. Быть может, генерал Дебу придал слишком яркую окраску положительным сторонам экономического быта казака-старолинейца, но он был очевидцем того положения, в котором находились Кубанский и Кавказский полки в двадцатых и тридцатых годах, и сам служил на Кордонной линии. По собранным самим же Дебу статистическим сведениям, в 1816 году в Кубанском полку числилось на 904 двора и 7756 д. обоего пола, 6206 лошадей, 24 034 голов рогатого скота и 35 994 овец, а в Кавказском полку на 984 двора и 7418 душ обоего пола - 3131 лошадь, 10 209 голов рогатого скота и 9727 овец. Другими словами, на каждый двор в Кубанском полку приходилось около 7 лошадей, 27 голов рогатого скота и 40 овец, а в полку Кавказском только по три лошади, по 10 голов рогатого скота и по 10 овец. Следовательно, у казаков Кубанского полка, как раньше занявших край, было в два слишком раза больше скота, чем у казаков Кавказского полка. Но и эти последние не могли также пожаловаться на особую бедность, тем более что у них, как у населения с преобладанием малорусского элемента, и семья была меньше, чем у кубанцев, да и жили они обеспеченнее черноморцев.

Было одно преимущество у старолинейцев сравнительно с черноморцами и крестьянами, заселившими Старую Линию. Они несли натуральные повинности не в таких значительных размерах, как черноморцы и крестьяне. А натуральные повинности были тяжелы в то время, особенно проводная и постойная. Об этом можно отчасти судить по данным о некоторых повинностях в двух крестьянских селениях Старой Линии, обращенных впоследствии в казачьи станицы. За трехлетие, в 1808, 1809 и 1810 годах, на подводы по почтовой дороге, по обыкновенному тракту и в отдаленные места, затем на мосты, на ночных караульных и на содержание писарей и старост по селению Рождественскому израсходовано было 16 313 руб., или 5438 руб. в среднем за год, и по Новотроицкому селению 15 886 руб., или 5295 руб. за год в среднем. Таким образом, это падало приблизительно от 15 р. до 50 р. ассигнациями на ревизскую душу и ложилось тяжелым бременем на хозяйство. А между тем в учет вошли далеко не все натуральные повинности. О постойной повинности и помину нет. О поставке топлива войскам, о подводах под команды и т. п. также не упоминается. Все эти повинности несли и казаки Кубанского и Кавказского полков, но в меньшей мере, чем черноморцы и крестьяне.

Старолинейцы представляли собой настоящий боевой материал чисто кавказской пробы. Они жили постоянно войной и тревогами. В рядах их не было в строгом смысле ни сословий, ни каких-либо учреждений, за исключением штаб-квартиры и станичных правлений. Все население представляло как бы однородную боевую массу. Кубанцы в свое время, при переселении на Кавказскую линию, просили у начальства для себя старшин с Дона, а кавказцы взяли часть старшин из Хоперского и Волгского полков, а часть выбрали из серой толпы - из своих рядовых казаков. У последних не нашлось даже грамотного полкового командира. Не было также у них ни школ, ни своего выборного духовенства, а у казаков-староверов духовенство и духовные потребности были спрятаны где-то далеко в тайниках народной жизни. Чтению учились казаки у начетчиков и в станичных правлениях. В то время, по выражению А. Ламанова, грамотных в станице было всего несколько человек и они были всем известны.